Олег Ермаков - Радуга и Вереск

— Виды живописные из окон, — ответила она.

— Видами сыт не будешь, — проворчал Станислав.

— Здесь, кстати, когда-то жил наш препод, — заметила девушка.

— Этот ваш мазила?.. — с неудовольствием спросил Станислав.

— Я, кажется, к нему и иду, — сказал Косточкин.

Станислав взглянул на него и сказал, что, совершенно верно, старик и вызвал «скорую».

— …А теперь он вас вербует, — добавил он.

Девушка заявила, что многого не понимает и ждет разъяснений, брат обещал ей все рассказать. Косточкин вышел, прихватив сумку и фолиант.

— Пока, сеньор фотограф! — воскликнула девочка. — Привет башне.

Косточкин еще успел заметить серебряный промельк глаз девушки.

Уже было сумеречно. Слева виднелся силуэт церкви. Косточкин постоял, пытаясь сосредоточиться. Затылок цепенел как-то. Мгновение он только и видел — черный квадрат и серебряный взгляд. Жаль, что никакой фотоаппарат не способен запечатлеть эти внутренние картинки.

Косточкин направился к дому, хотя уже совсем не горел желанием что-то кому-то доказать… Он предпочел бы еще немного пообщаться с командой апельсиновой подводной лодки . Но вот он снова стоит перед дверью металлической и пялится, ну точно, как баран на новые ворота. И с досадой соображает, что надо было спросить у той Терезы код и номер квартиры.

Под вечер морозит. Снег и лед хрустят под чьими-то ногами, Косточкин оглядывается. Именно к этой двери направляется мужчина! Сразу — удача. Косточкин шагает следом. Тот оглядывается.

— Вы к кому?

— К Охлопьеву, — отвечает Косточкин.

— Хм, тогда нам по пути, — произносит пожилой кареглазый мужчина доброжелательно и даже пропускает Косточкина вперед.

Они начинают подниматься по тесноватой лестнице: второй этаж, третий, — на четвертом Косточкин оглядывается вопросительно.

— Вы что, первый раз? — спрашивает мужчина. — Маэстро живет ближе к небу.

Дверь на пятом этаже не заперта. В прихожей их встречает меланхоличнейший чау-чау, рыже-лохматый, молчаливый.

— Санчо, — произносит кареглазый, наклоняясь и трепля пса по башке.

Тот в ответ крутит недовольно головой и задумчиво глядит большими глазами на него. Из комнаты выглядывает бородач с проволочными волосами, наэлектризованно торчащими в разные стороны. И Косточкин ожидает, что и ему сейчас кареглазый скажет: «Санчо», — а потом потреплет его по уху. Но они лишь подают друг другу руки. Бородач вопросительно смотрит на Косточкина и протягивает ему руку.

— Борис.

— Павел…

— Пальто можно повесить там, — говорит Борис с длинной черно-медовой бородой, покоящейся на сиреневой рубашке. На нем светлые брюки в клетку. Пиджак, видимо, он снял.

Пришедший с Косточкиным кареглазый мужчина оказывается пожилым лысоватым господином тоже в светлом костюме в полоску и в черной рубашке.

— Извините, но я хотел бы видеть Аркадия Сергеевича, — отвечает Косточкин.

Борис говорит, что Аркадий Сергеевич будет позже. Косточкин раздумывает, как быть.

— Да раздевайтесь и подождите, — просто говорит Борис.

И действительно, что тут раздумывать. Косточкин вешает полупальто, итальянку. Сумку не решается оставить в тесной прихожей с черным обшарпанным пианино — зачем оно здесь? — все-таки дверь открыта. Входит в комнату. На полу потертый ковер. Стулья, стол. И все, зато на всех стенах картины, большие и маленькие. У окна стоит мужчина в черном костюме, кремовой рубашке. Светлые, почти белые, волосы собраны в хвост. Он оборачивается. Косточкин узнает кого-то… то есть догадывается, что видел этого человека. Где? Когда? У него слегка цепенеет затылок. Пространство как будто готово вновь превратиться в тесный ход башни с обледенелыми ступенями.

— Как вы меня нашли? — спрашивает беловолосый.

Косточкин в замешательстве глядит на него.

— Отдаю должное вашей проницательности, — продолжает беловолосый, холодно, ясно разглядывая Косточкина. — Ну и где же то, что вы мне принесли?.. — Он кивает на фолиант в руке Косточкина. — Ого, уже опубликовали в альбоме?

Косточкин теперь вспоминает, что это — часовщик. Он чинил часы на колокольне.

— Нет еще, — глупо бормочет Косточкин.

— А, но надежда есть? — спрашивает часовщик.

Вообще в этом костюме он больше напоминает какого-то гробовщика. Что тут у них вообще-то? Какое-то мероприятие?.. Может, как раз похороны? Ну или поминки…

— И тогда я могу рассчитывать все же на карточку в альбоме, а следовательно, и на альбом? — беспощадно продолжает часовщик. — Или вы предпочтете сразу вернуть мое изображение в виде отдельной карточки?