Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

Минуту-две они посидели молча. Так бывает, когда прикоснёшься к чему-то необычному, прекрасному, чем тебя обделили и чего сторонишься из-за его неординарности. Потом Зося неожиданно засобиралась домой.

- Я думала, что ты останешься ночевать, - посетовала Ксения Аркадьевна. В этом же был уверен и Владимир.

- Не могу. Завтра утром мне надо быть на дальнем стане у доярок с политинформацией, - потупившись, тихо ответила племянница. Чувствовалось, что решила это она спонтанно, неожиданно для самой.

- Ты могла бы провести политинформацию днём, какая разница, они же все на месте.

- Так лучше, - коротко ответила упрямица.

Помолчав и что-то обдумав, тётя не стала настаивать.

- Что ж, лучше, так лучше, - согласилась она. – Только ты не права.

Зося взглянула на неё и быстро встала.

- Я пойду. Пока ещё светло. До свиданья.

- Я вас провожу, Зося, - предложил Владимир.

Девушка промолчала. Они вышли на улицу.

- Вам она понравилась?

Не ожидавший такого вопроса Владимир замешкался и тем самым невольно ответил.

- До свиданья, - сухо попрощалась Зося. – Дальше я пойду одна, идите в дом, устраивайтесь, - и пошла, не оглядываясь, прямая и решительная.

- 12 –

Расстроенный Владимир вернулся к Ксении Аркадьевне, не сомневаясь, что и та знает причину бегства Зоси. Хозяйка всё ещё сидела за столом, вероятно, ожидая постояльца, кивнула на стул, приглашая.

- Садитесь, Володя. Не разрешила провожать?

- Да, - глухо ответил Владимир.

- Всё правильно. Зося очень цельный человек. В свои 16 лет она уже имеет полный набор сознательно отобранных идеалов и принципов, она сама построила себя, оградив бронёй правил, и всё больше сковывается ею. В её характере мало специфически женского – притворства, поиска материальной выгоды и желания принадлежать, подчиняться. Женщины часто терпят всё: отсутствие любви, измену, грубость, неприкрытое презрение и издевательства, чтобы только сохранить своё гнездо, прирастая к нему, любя его, а не партнёра. Зося не такая. Она вся на виду, не терпит вранья и сама до жалости, до злости правдива. Правдива во вред себе. Но если она кому-нибудь поверит, то до конца, до донышка души, на всю жизнь. В этом тоже её трагедия. Трудно будет обоим: слишком велики её требования, но и платой является вся её жизнь, её «Я». Верна и жертвенна она будет беспредельно. В отсутствие женского лицемерия она производит впечатление холодного рационального человека. Это не так. При высокой требовательности к человеческим качествам она ранима больше, чем любая женщина, я это знаю даже лучше, чем её родители. Если кому удастся разрушить её броню, завоевать доверие и любовь, а это – обязательный союз, тот будет самым счастливым человеком на свете и на всю жизнь. Она никогда не предаст, в ней это женское качество отсутствует напрочь.

Ксения Аркадьевна подлила обоим остывшего чаю, помешала ложечкой всплывшие в чашке ягоды, аккуратно отхлебнула, сидя прямо и высоко поднимая чашку ко рту, и, наконец, сказала то, что хотела сказать с самого начала, и к чему преамбулой была характеристика племянницы.

- Марина – не то, она – заурядная баба, под яркой оболочкой которой спрятаны самые примитивные мещанские запросы: жильё, тряпки, еда, болтовня, удовольствия и безграничные требования за обладание её красотой. Она верна только себе, легко меняет условия, а, следовательно, и тех, кто их создаёт для неё. Она живёт всегда для себя, ей нужен не спутник, а содержатель.

Говорила сердито, не сдерживаясь, чувствуя, что сказала лишнее. Но от этого она не стала неприятной. Владимир понимал её, тоже хотел быть искренним.

- Вы очень любите Зосю. Мне она тоже показалась необычной девушкой, хотя мы и знакомы-то всего с утра. Вы напрасно беспокоитесь: она очень и очень симпатична и обаятельна, просто её надо знать дольше.

- А вы – дипломат, - усмехнулась хозяйка. – Я думаю, у нас ещё будут интересные беседы с вами и на эту, и на другие темы. А сейчас: вы – в баню, а я устрою вам комнату.

В своей безапелляционности, на которую нельзя было возразить, она вдруг стала очень похожа на Зосю, как старшая сестра. Владимир по-военному ответил:

- Есть! – и пошёл собирать бельё.

- 13 –

В бане он основательно, не торопясь, вымылся и с любопытством, открыв жестяную дверцу, заглянул в отверстие, откуда должен поступать русский пар. Там горкой лежали почерневшие гладкие камни. Увидев ковш, Владимир набрал половину его горячей воды и, коротко размахнувшись, плеснул внутрь. Он еле-еле успел отпрянуть, когда из зева стремительно рванулась мощная струя пара, рассеиваясь под потолком над приподнятой полкой. Он залез на полку и тут же скрючился от ожога ушей, губ, глаз. Стало очень жарко, сердце тревожно забухало, а по телу заструились конденсированные капли пара вперемешку с выступившим потом. Потом стало приятно, размягчённо. Владимир понемногу выпрямился, привыкая и ощущая каждой клеточкой кожи расслабляющую и очищающую силу сухого тепла. Осмелев, ещё дважды добавил пара и улёгся на спину, вытянувшись на горячей полке, забываясь в парной нирване. Дали себя знать накопившаяся усталость, не сдерживаемая больше, успокоенные нервы и отступившая напряжённость, и он заснул.