Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

- 11 –

Владимир с Зосей вышли через веранду за дом. Сразу же за ним, почти впритык, стоял…

- Это сарай, - опередила узнавание Зося. – Там хранятся уголь и дрова, которых, к сожалению, почти нет. Ту сторону дядя отвёл под птичник, в войну были куры и индюки, теперь, естественно, никого нет. Дядя любил хозяйствовать.

- А вы? – дежурно поинтересовался Владимир, хотя и предвидел ответ.

- Это отнимает время.

Владимир не стал спрашивать, зачем ей оно. С русскими всё непонятно. Ясен был только Марлен.

Они прошли за сарай и подошли к низкому бревенчатому строению с маленьким оконцем, из трубы на плоской крыше которого поднимался чуть видимый дым.

- Это баня, - назвала строение экскурсовод. – Оказывается, тётя топит баню. Наверное, для этой Марины, - догадалась Зося. – Вам тоже понадобится. Зайдёмте.

Баня для Владимира была экзотикой. Он знал, что это русская ванная, но не представлял себе её устройства, хотя некоторые посетители Гевисмана очень её хвалили, устраивая у себя на виллах нечто подобное.

- Уже вытопилась, - со знанием дела констатировала Зося, заглядывая в топку печи, спрятанной в соседнем помещении. – Прекрасно: вы будете первым, они подождут. – Она явно не жаловала непрошеных тётиных квартирантов. – Вы любите париться? Хотя, зачем я спрашиваю: мужчины все любят. Только, наверное, вам давно не удавалось?

- Да, - промямлил Владимир, не представляя, как ему понравится эта русская процедура омовения.

- Пойдёмте, я покажу, - пригласила Зося внутрь.

Во внутреннем помещении, обшитом по стенам и потолку плотно подогнанными тёсаными досками, с очень низким потолком, так что Владимир почти касался его головой, было очень жарко. Он увидел неоштукатуренную печь с котлом, из-под крышки которого выбивался пар, большую деревянную бадью с водой в углу, высокую полку у торцовой стены за печкой, перед ней и у стены рядом под окном – две некрашеные скамьи, на которых стояли тазы, и в одном из них зачем-то мокли пучки связанных берёзовых ветвей с листьями. Деревянный пол был очень чистым, жёлто-белым, не хотелось по нему ходить в обуви. Зося прошла за печку, открыла маленькую заслонку, пояснила:

- Вот каменка. Берегитесь, когда будете бросать кипяток: может ошпарить паром.

Когда вышли, воздух тёплого вечера показался прохладным, Владимир даже поёжился от мгновенной изморози между лопатками.

- Там, в углу сада – туалет, - закончила знакомство с надворными строениями Зося. – А это – привет от наших накануне освобождения, - она показала на большую воронку с жёлто-красноватым песчаным дном и чёрно-бурым ожерельем неглубокого плодородного перегноя посреди размётанного переломанного вишенника. – Отсутствие стёкол на веранде – следствие. В доме тоже повылетали, но дядя успел вставить.

Да, подумалось Владимиру, полная разруха. Вероятно, ему придётся возвращать виллу к жизни. Он был непротив, даже захотелось, отвыкшие руки просили допингового физического занятия. И Вите славно будет здесь, в саду, вместе с дочкой Марины. Дом и хозяйка ему определённо нравились, он хотел жить здесь.

Потом они втроём пили жидкий чай с сухой земляникой и с сахарином и ели драники, которые оказались картофельными оладьями, сжаренными из сырого картофеля, сухими и не очень вкусными. Владимиру было не по себе за бедной трапезой: он ничем не мог её дополнить после того, как смершевец нагло покопался в его мешке. Когда заканчивали, переговариваясь о войне, разрухе, погоде, Зося и Ксения Аркадьевна – о родственниках и школе, пришла Марина с дочерью на руках, остановилась в дверях и поздоровалась:

- Добрый вечер, приятного аппетита.

- Присаживайтесь с нами, Марина, выпейте чаю, - предложила Ксения Аркадьевна.

- Нет, нет, спасибо. Жанна совсем спит, надо уложить.

- Хочу чаю, - сонным капризным голосом сказала девочка, с усилием, на мгновение, отняв голову от плеча матери, и тут же снова сникла.

- Тогда укладывайте и приходите.

- Спасибо.

Пока они недолго переговаривались, Владимир неотрывно смотрел на молодую женщину. Она была красива на восточный лад. В отличие от золотисто-рыжей Зоси, у неё всё было тёмным, даже чёрным, и очень ярким, контрастным: чёрные блестящие волосы густой волной до плеч, густые чёрные брови длинными дугами, длинные пушистые ресницы и очень тёмные, скорее чёрные, глаза в удлинённых тёмных глазницах, бархатистая смуглая кожа овального лица с лёгким бордовым румянцем и с мягкими плавными переходами между деталями и полные, слегка выпяченные, резко очерченные африканские губы. Необычное для Владимира, привыкшего к светлым, бледным немкам, тёмное лицо притягивало, а когда и она взглянула на него, он почувствовал мгновенный удар дуплетом – в сердце и в голову, густо покраснел и отвёл взгляд, тут же увидев глаза Зоси, смотревшие на него скорбно и потерянно. Владимир совсем смешался, будто его уличили в чём-то нехорошем, и уткнулся в недоеденный противный драник. Потом, когда Марина повернулась, чтобы уйти, не удержался, взглянул вслед, с удовольствием отметив, что фигура у неё соответствует лицу.