Джонатан Троппер - Дальше живите сами

— Ага, баобаб.

— Если рассчитывать на брак длиной в пятьдесят лет, один неудачный год погоды не делает. Возможно, твой брак еще можно спасти. Но ты даже не узнаешь, есть такой шанс или нет, если будешь пестовать обиду, ненависть и гнев и вести себя так, словно весь мир обязан выплачивать тебе контрибуции.

— Спасибо, мамочка. Я всегда ценю твои непрошеные советы, какими бы бесполезными они ни были.

— Не за что, сынок, не за что.

Появляется Филипп. Точно гимнаст, он упруго, на одних руках, опускается на низенький стульчик и тяжело вздыхает.

— Видимо, я — неисправимое говно.

— Тем не менее Трейси, похоже, еще не поставила на тебе крест, — замечает мать.

— Поди пойми.

— Филли, зачем тебе это нужно?

— Что именно?

— Спать с хищницей, — поясняет Венди.

— Спать с собственной матерью, — поясняю я.

— Упаси господь, — отвечает Филипп.

— По-моему, она хорошая, — замечает Элис. — И очень красивая.

— Да, хорошенькая, — соглашается мама. — Только по возрасту ближе ко мне, чем к тебе.

— Мамочка, я не так юн, как тебе бы хотелось, — говорит Филипп. — Да и ты тоже.

— Не злобствуй, мальчик. Тебе это не идет.

— А тебе не идет короткая юбка. Когда ты пересядешь на этот стульчик, коленки будут задраны вверх и все, что под юбкой, будет как на ладони.

— Филипп, я надеюсь, что твои действия достаточно взвешенны, — продолжает мать. — Лично я не предвижу тут сценария с хорошим концом.

— Этот разговор тоже добром не кончится, — вставляю я.

— Он просто кончится, — откликается Филипп. — Прямо сейчас.

— Филипп, мы — твоя семья. Мы тебя любим.

— Но! — хором подхватываем мы, все втроем.

Мать обескураженно оглядывается.

— Вы правы. Но. Но — она для тебя стара. Но — ты на ней все равно не женишься. Но — о ней ты в этой ситуации вообще не подумал. Или подумал?

Филипп мотает головой, всем своим видом показывая, что эту наживку заглатывать не намерен.

— Филли, что будет с Трейси, когда ваши отношения себя изживут? Ты-то переключишься на новых партнерш без проблем, и сейчас переключаешься, я тебя знаю. Но ее шансы убывают с каждым годом. У нее намного меньше времени на то, чтобы найти подходящего человека, своего человека. Из-за тебя она тратит время даром.

— Но почему я не тот, кто ей нужен?

Мать улыбается ему, печально и нежно.

— Не будь козлом, — произносит она.

— Ну вот, договорилась. — Филипп встает. — Всем пока.

— Я с тобой, — говорю я и тоже встаю.

— Никому из нас нельзя покидать дом, — объявляет мать. — Мы сидим шиву.

— Теперь на очереди Венди, — говорю я. — Обсуди-ка с ней ее брак. А мы вернемся, когда пыль уляжется.

— Сволочь, — шипит Венди.

— Прости, сеструха. Каждый выживает как умеет.

Вернувшийся из магазина Пол сталкивается с Филиппом в дверях гостиной.

— Привет, Фил, — говорит он с улыбкой и вмазывает ему кулаком по морде с такой силой, что Филипп летит через всю комнату, сбивая на ходу стулья.

— Пол! — верещит Элис.

— Этот щенок со мной тоже не церемонился.

Распластавшийся на полу Филипп приподнимается на локте и, морщась, потирает подбородок. Услышав шум, вбегает Трейси. Оценив ситуацию, она резко, на каблуке, разворачивается и снова скрывается в комнатушке за кухней. Думаю, теперь мы увидим ее не скоро.

— Если я сейчас встану, ты меня снова ударишь? — спрашивает у Пола Филипп.

— Нет, у меня к тебе все, — отвечает Пол, потирая костяшки пальцев. Потом он протягивает Филиппу руку, и тот, ухватившись, рывком поднимается на ноги. К всеобщему изумлению, Пол обхватывает Филиппа в подобие объятий и что-то шепчет ему на ухо. Филипп, кивнув, поглаживает его по затылку и поворачивается ко мне:

— Ты идешь?

— Иду, если по дороге не получу от Пола по морде.

— Твою морду уже повозили по батарее, — замечает Пол. — Мне нечего добавить.

— А, кстати, — говорит Филипп, словно невзначай что-то вспомнил. — Джен беременна. От Джада.

Все поворачиваются ко мне.

— Ну ни хрена себе! — выдыхает Венди. — Думаю, я выразила общее мнение.

— Почему ты мне ничего не сказал? — возмущенно говорит мать. — Как ты мог?

— Подставляй морду, — говорю я Филиппу.

Он пожимает плечами:

— Каждый выживает как умеет.

Тут встает Элис и совершенно сознательно, намеренно, роняет на пол свою чашку и блюдце. Они разбиваются вдребезги, а Элис смотрит на нас, и в глазах ее набухают слезы.

— Невероятно, — произносит она.

Не дав нам даже секунды — понять, что на нее нашло, — она начинает рыдать и, выбежав из гостиной, устремляется вверх по лестнице. Мгновение спустя хлопает дверь моей бывшей комнаты. Мы подскакиваем. Свет гаснет.