Маша Трауб - Моя бабушка – Лермонтов

Однажды по случаю праздника Эдик отправил бабушке традиционную посылку, которую опять же по давно сложившейся традиции доставляла на поезде проводница Эльвира. Бабушка встречала «посылку» на вокзале. В тот раз она отправила на вокзал Эльбруса. Потом уже Варжетхан, которая совершенно случайно оказалась на станции (кто бы поверил, что случайно), рассказывала, что сначала из поезда выскочила Эльвира, которая не могла говорить, а только размахивала руками и охала. А потом не мог говорить Эльбрус, когда увидел, на что именно указывает проводница.

Эдик в тот раз передал бабушке не ящик коньяка, как обычно, а бочонок. Такой здоровенный бочонок. Очень редкого и ценного коньяка, какой-то там выдержки. Эльбрус понял, что ни за что в одиночку этот бочонок с места не сдвинет. А Эльвира понимала, что поезд стоит на станции три минуты и за это время никто бочонок с места не сдвинет. И что было делать — непонятно.

Пока Эльбрус по всей станции собирал молодых парней себе в помощь, Эльвира дернула стоп-кран. На станции в результате собрались начальник вокзала, вся милиция и еще толпа народу. Эльбрус руководил выгрузкой бочонка, который не смогли поднять трое парней, а смогли только пятеро, Эльвира же объясняла, что дернула стоп-кран, потому что нужно передать подарок для главного редактора газеты. И только главный редактор не знала о происшествии — бабушка была в городе по редакционным делам.

Бочонок, как сказала Эльвира, передавая пожелания Эдика, должны преподнести точно в день праздника Первомая. Не раньше. Он придумал такой сюрприз. Поскольку Эдика все в селе любили и уважали, его коньяк успели попробовать и в милиции, и на станции, и в больнице, и даже воспитательницы в детском саду. На милицейском мотоцикле с коляской, непосредственно в коляске доставили бочонок с коньяком в редакцию, где его поставили в дальнюю кладовку, чтобы бабушка не обрадовалась раньше времени. И все, естественно, охали и ахали — какой подарок, какой ценный коньяк, да не напиток, а нектар. И никто такой никогда не пробовал, даже не нюхал.

Всю следующую неделю все жители села старались невзначай пройти мимо здания редакции. Все сотрудники ходили веселые и довольные. Да все село было таким веселым и довольным, как никогда раньше. Вернувшаяся из города бабушка обрадовалась переменам — наконец, никаких проблем. Наконец, жители ходят по улицам и улыбаются. Женщины устроили стихийные танцы на площади перед Домом культуры. А мужчины занялись ангаром, выбросив уж совсем никому не нужные вещи, расчистив большую площадь под бабушкин «музей».

Бабушка умилялась — как же хорошо, что все хорошо. В редакции тоже дела шли успешно — Роман написал блестящий репортаж. Алик вдруг проявил инициативу и снял живописные окрестности дальнего села, которое считалось заброшенным, но там оставались жители — четыре семьи, и бабушка только собиралась писать об этом репортаж. Даже моя мама написала удивительно лиричный текст про местное кукурузное поле. Гусь Руслан стал совсем ласковым и просился к бабушке «на ручки».

— Что происходит? — спросила бабушка у Варжетхан, когда та пришла к ней в палисадник за своими травами. — Ты заметила? Ни одного скандала за неделю. Это погода так действует?

— Это коньяк так действует, а не погода, — ответила Варжетхан, выкапывая коренья лечебных трав.

— Какой коньяк? — не поняла бабушка.

— Какой? Твой. Эдик постарался. Так ты что, ничего до сих пор не знаешь?

— Рассказывай, — тут же нахмурилась бабушка.

Варжетхан пришлось рассказать про стоп-кран, повлекший за собой задержку поездов дальнего следования, про бочонок коньяка, который хранился в кладовой редакции и к которому успело приложиться, как к святому источнику, чуть ли не все село. Альбина как главный дегустатор отметила, что коньяк отменный. Алик подтвердил. Старейшины тоже подтвердили.

Бабушка ворвалась в редакцию и пошла в кладовку. Она открыла кран бочонка и подставила бокал — из бочонка упало буквально три капли.

— Они что, всю бочку выхлебали? — удивилась бабушка.

— Нет, не они одни. Всем селом помогали, — ответила Варжетхан. — Если хочешь попробовать, наклони.

Варжетхан наклонила бочку и выцедила в бокал граммов пятьдесят.

— Гадость какая, — ответила бабушка.

— Гадость не гадость, а я сделала несколько настоек на этом коньяке. Ты знаешь, что коньяк расширяет сосуды и снимает токсикоз?

— Что?

— Я говорю, что, когда токсикоз сильный у женщины во время беременности и ничего не помогает, этот коньяк может помочь. Можно дышать и пить. И внутрь, и наружно. Я уже опробовала настойку на Лале — жене Азика, дочке Жорика. Она, бедная, уже зеленая ходила и похудела сильно. Я уже не знала, что с ней делать, а тут этот коньяк. Очень помог. Если ты допивать не будешь, я солью из бочки остатки, хорошо? Исключительно в лечебных целях.