Маша Трауб - Моя бабушка – Лермонтов

— Сколько вам сахара нужно? Я сама утром принесу, — предложила она.

Точку в спорах поставила Варжетхан. Тетю Катю она напоила ромашкой, бабушку пустырником, а Лане выдала пакет с сушеной липой.

— В прошлом году хуже было, — вспомнила гадалка.

И Альбина закивала.

В прошлом году приезжала моя мама и тоже пошла за продуктами в сельпо. Она шла в белых брюках, в зеленом батнике, и когда проходила по улице, все ворота захлопывались. Лана, которая должна была открыть дверь сельпо по времени, не знала, что ей делать — открывать дверь или держать закрытой. Она дверь все-таки открыла, поскольку знала, что мама приехала из Москвы, что она дочь главного редактора газеты и мать любимой внучки Марии. Остальные женщины в магазин не вошли на всякий случай — чтобы позор не перекинулся на них. Мама спокойно свернула кульки и насыпала все, что ей требовалось, — муку, сахар, конфеты, сама взяла с полки две буханки, все взвесила, положила на стол деньги и вышла. Лана приросла к полу. Назад мама шла, отламывая от хлеба корочку.

На следующее утро она вышла на улицу — подметать перед воротами. Поскольку мама вырвалась в отпуск и хотела вернуться в столицу загорелой и красивой, то вышла за ворота в черном сплошном купальнике и в шляпе. Она подметала двор, поливала пыль водой из шланга и не замечала, что все ворота открылись и на улице столпились молодые парни. На следующее утро толпы прибавилось — к парням присоединились девушки, которые хотели рассмотреть купальник и шляпу по столичной моде. Еще через день в семь утра в селе уже никто не спал — собрались посмотреть, как мама метет двор. Она же добавляла в качестве аксессуаров то темные очки, то платок, обмотанный вокруг бедер, то — о боже, какой кошмар! — выходила подметать двор в раздельном купальнике.

Все село молчало почти неделю. И молчало бы дальше, если бы рано утром во двор не выползла Тамара. Она была противной и злой старухой, которая изводила своих невесток. Тамара переделала себе паспорт и стала на десять лет старше, чтобы пуще прежнего гонять молодых невесток. А так ей было лет пятьдесят с небольшим. Но, когда ей требовалось, она едва ходила, опираясь о клюку, когда нет — бегала по селу и следила за сплетнями так, что невестки за ней не поспевали. По надобности Тамара впадала в беспамятство, а при необходимости — припоминала то, чего и не было. Тамара вышла во двор и увидела, что вся молодежь (мужчины и женщины до пятидесяти) торчит у заборов, у ворот и смотрит в одну сторону. Она повернула голову и увидела мою маму, которая в раздельном купальнике, в шляпе, в черных очках вполлица по современной моде мела двор. Что тогда было? Тамара созвала женсовет и требовала запретить Ольге появляться в селе. Кое-как пришли к компромиссу — маму в очередной раз не сбросили в Терек с обрыва как порочную женщину, не запретили ей ходить в купальниках и брюках, но сверху она должна была непременно надевать платье. Мама хохотала. Она облачалась в свои столичные наряды, а сверху бабушка надевала на нее платье, сшитое по спецзаказу у Маленькой Светочки. Большое, безразмерное, из самой дешевой ткани. Мама превращалась в натуральное чучело огородное и ходила в таком наряде по всему селу. Платье было велико, и у нее все равно торчало то голое плечо, то обнажалась грудь, то обозначалась нога. С какой стороны ни посмотри, все равно неприлично.

Однажды мама продефилировала по всему селу в раздельном купальнике. Она до сих пор вспоминает, как ворота захлопывались, когда она шла по улице. Просто музыка — хлоп, хлоп, хлоп.

Как-то случилось совсем ужасное происшествие. Из ряда вон выходящее. Мама шла с коляской, в которой сидела я — маленькая. Мне едва год исполнился. И я захотела пить. К тому же описалась, и надо было поменять пеленку. Мама шла по селу и слышала эти звуки — хлоп-хлоп. Потому что она была в штанах. Мама стучалась в двери, и ей никто не открывал.

Тогда она вышла на площадь перед Домом культуры и объявила — если ей еще раз кто-нибудь не откроет дверь, то в следующий раз она пройдет по селу голой. В чем мать родила. Да, дочь главного редактора газеты. Вот в чем ее главный редактор родила, в том она и пройдет по селу.

Мама была в бешенстве.

— Они мне не открыли! — кричала она бабушке. — Они твоей внучке не открыли! Они ребенку не дали попить!

— Не преувеличивай! Ты могла напоить ее из колонки, — пыталась оправдать односельчан бабушка.

— Они не открыли дверь ребенку! — вопила мама. — Я им устрою!