Виктор Попов - Чел. Роман

Лицом к лицу. Ладонь к ладони.

«Чего-то не хватает…» – понимает Чарли и, сложив губы уточкой (летом они часто кормили огарей в парке возле ее дома), целует Чела через стекло. Чел чихает в ответ. Чарли, забыв осторожность, хохочет. Чел чихает повторно, зажимает нос ладонью и грозит Чарли пальцем:

– Тихо!

Чарли закрывает рот ладонями, но зримо продолжает смеяться. На стекле на всем пути – сверху вниз – белая дорожка из магнезии. Чел касается ее пальцем с обратной стороны. Поднимает глаза и только тут до него со всей отчетливостью доходит, как Чарли оказалась на его балконе. Он в ужасе крутит пальцем у виска. Чарли отмахивается:

– Да брось ты.

Чел завороженно качает головой, не соглашаясь с Чарли. Она повторно отмахивается, для убедительности уже двумя руками. Чел же вдруг понимает всю нелепость их теперешнего общения. Они говорят так, будто и эта дверь закрыта на ключ, который забрали родители.

– Так нет же! – едва не кричит он вслух и вскакивает. Запахнувшись одеялом как халатом, Чел дожидается, пока поднимется Чарли, и щелкает замком. Взглянув на Чарли, он задерживает руку на дверной ручке. Чарли меняется в лице. Можно подумать, что она прошла трассу вовсе не для того, чтобы встретиться с ним. Ее руки как ивовые ветви висят вдоль тела и, даже когда Чел открывает дверь, Чарли несколько мгновений колеблется, прежде чем сделать первый шаг.

Сняв скальники и пряча от Чела глаза, Чарли переступает порог. Полумрак скрывает от нее роскошь комнаты, но и то, что удается разглядеть, напоминает Чарли об «облаке» с шестого этажа. Обои-гобелены, словно пришедшие сюда на ночь из картинной галереи. Дорогущая мебель – реально деревянная, а не пластико-фанерная, как в ее комнате. На потолке какая-то совершенно феерическая, вероятно, хрустальная люстра, переливающаяся огнями и слепящая даже в выключенном состоянии. Уходя от неприятного света, Чарли избавляется от пытки скальников, снимая их двумя быстрыми натренированными движениями. Под ногами оказывается какой-то невозможно мягкий и нежный ковер. В его ласкающем ворсе ступни Чарли тонут по самые щиколотки. Она с наслаждением топчется на месте, разворачивается к Челу и смотрит на него, как ему кажется, несколько потерянно и даже испуганно. Он, не до конца еще понимая ее ощущения, закрывает дверь и прислоняется к ней спиной. Одним из немногих возможных для себя жестов ее языка спрашивает:

– Что?

Чарли не отвечает сразу. Она еще раз осматривается, покружившись на месте. А вернувшись в исходное положение, до боли знакомым ему движением, показывает Челу язык. Он без задержки отвечает ей тем же. Чарли улыбается и празднично-протяжным движением бросает скальники на диван-«чипендейл», мастерски попадая на самую середину.

Чел отслоняется от балконного окна и шагает к Чарли. Она не хочет покидать ковер, но и не может остаться на месте. Решение компромиссное. Ковер крошечный – метр на полтора. Больших размеров не позволяет семейная ненависть к пыли. Чарли движениями ступней пытается, и относительно небезуспешно, сантиметр за сантиметром двигаться вместе с ковром по паркету. Чел замирает с протянутыми к Чарли руками в каких-то сантиметрах от нее. Не сразу уяснив смысл танца, устроенного Чарли, он воспринимает его как очередную шутку. Но вскоре он понимает, в чем дело. Пошатываясь – от всех этих спусков и подъемов голова кругом – он идет к бельевому ящику и после недолгих поисков обнаруживает искомое. Пуховые носки. Еще один бабушкин раритет, присланный на этот раз дальними родственниками из какой-то забытой уже и чертом северной деревни. В отличие от шоколада носки частями распределяются между членами семьи. Бабушка их вообще не снимает. Одна из причин ее почти бесшумного перемещения по квартире. Другие надевают «белочки» – термин сестер – время от времени. Чел уже и не помнит, когда последний раз пользовался ими. Не знает он, и в какой степени пух действительно беличий. Вероятно, это не более чем фигура речи. Но мягкость и тепло «белочек» незабываема. Это то, что нужно сейчас Чарли. Он хорошо знает, на что похожи ее ступни после «решения» каждой «проблемы». И без того сдавленные обувью, которая на три-четыре размера меньше, под нагрузкой они натираются в сухие бугристые мозоли-наросты. Изуродованные пальцы болезненно скрючены и без помощи рук не выпрямляются. Кажется, что сами по себе они уже и не помнят, что это такое – быть прямыми.

Чел садится перед Чарли на корточки и берет ее правую ступню в ладони. Чарли, властно глядя на него сверху вниз, вопросительно морщится. При виде носков гримаса раздражения на лице Чарли ширится, но она не останавливает Чела. Чарли позволяет себя одеть. Протест исчезает с ее лица уже после первого носка, на втором недовольство сменяется улыбкой. Эффект «белочек» – умиротворяющий покой и тепло, разливающиеся от ног по всему телу. Странно, что родители забыли о нем применительно к Челу. Пусть именно эта пара уже и не его размера – на руку не налезет. Но ведь есть и другие. Бабушкины запасы в этом случае, в отличие от шоколада, практически неисчерпаемы.