Виктор Попов - Чел. Роман

Жарко и Чарли. Дело не в «проблеме». Она относительна проста. Балкон за балконом. Полки «спаси Господи» через одно, максимум два движения. Страшно для мирянина – девятый этаж без страховки. Для профессионала – детский лепет, а не препятствие. Но никогда еще для Чарли отсутствие зрителя не являлось условием успешного восхождения. Она ежесекундно ждет его появления. Усиливающийся с каждым метром высотки ветер не успевает охлаждать непроходящее со старта беспокойство. На четвертой полке оно приобретает реальные, человеческие очертания. Едва Чарли берет зацепу, как зажигается свет – и на балкон, дымя и покашливая, выходит мужчина в черном костюме. Чарли прячется под балкон, оставляя левую руку на мизере. Мужчина едва не наступает ей на пальцы, несколько раз перекатывается с пятки на носок, но, к счастью, в горизонтальной плоскости положения ступней не меняет. Не дожидаясь этого, Чарли уводит кисть в неудобный подхват 69 69 Подхват – в скалолазании, зацепа, которую удобно брать снизу. , рассчитывая на его кратковременность. Удача – до нее долетают лишь отголоски табачного дыма. Большую его часть уносит к верхним этажам. Но и того, что есть, достаточно, чтобы запершило в горле. Чарли с трудом сдерживает кашель. Нос также заявляет о своих намерениях. Чарли ничего не остается – руки заняты – как что есть силы вдавить ноздри в облицовку балкона.

Чел, скидывая с матраса простыни, переворачивается на спину и с трудом открывает глаза. В который раз шарит руками по кровати в поисках смартфона. Приподнимается, обводит мутным взглядом комнату. Убеждается в очевидном – все контакты с Чарли оборваны – и возвращается к белому потолку, который, кажется, спустился со своих четырех метров на расстояние вытянутой руки, и с каждой минутой становится все ближе, грозя раздавить больного своей семидесятилетней тяжестью. Чел закрывает глаза и жар, уже который раз за ночь, сменяется холодом. Чел наощупь находит одеяло и по подбородок заворачивается в него. Он знает, что очень скоро покроется испариной, в которую превратится непроизвольная дрожь от зубов до пяток, охватившая его теперь, – и придется снова распахнуться. И этому циклу не будет конца. Успокаивает, что с Чарли ничего подобного не происходит. По крайне мере, вчера днем в их крайний тред, когда его уже вовсю потрясывает, она чувствует себя хорошо, без каких-либо намеков на простуду. Чарли посмеивается над «консерваторскими нюнями», и Чел не находит, что ответить. И на здоровую голову не нашел бы. Тред обрывает врач, а после его посещения Чел не находит смартфона и обнаруживает дверь закрытой. Ему оставляют виниловый проигрыватель и часть папиной, собранной на четырех континентах коллекции. Невиданная роскошь. Винил ставят для больших гостей и по большим праздникам. Такое доверие должно взбодрить и уж по крайней мере утешить, но Челу кажется, что от стопки пластинок пахнет дезинфекцией.

Нос Чарли исследует балкон примерно полминуты. Мужчина покидает курительную, быдловато бросив окурок вниз.

«Не местный? – удивляется Чарли, но тут же, вернув обе кисти на полку, поправляет себя, вспомнив очевидное:

– Люди разные. И в высотках разные».

Она на всякий случай выдерживает паузу, но забирается на балкон, не дожидаясь, пока погаснет свет в окне. Так можно и до утра просидеть. Жаворонков в этом доме явное меньшинство. Архитектурная подсветка местами явно лишняя. Настолько велик процент светящихся окон. Чарли встряхивается и магнезится. Роста ей не хватает, чтобы с места без дино выйти на следующую полку. Но лишнее дино в этих условиях – чрезмерный риск, и Чарли берет промежуточные зацепы. Так дольше. Но вернее. Дело не в возможном падении, а в шуме. При дино, даже простом, его сложно контролировать. А что делать, если в этот самый момент кто-то выйдет на балкон. И думать не хочется. Не самая удобная поза для разрешения ситуации. Ни затаиться, ни по душам поговорить.

Чел, стуча зубами, вспоминает, как они выбираются из реки. Оказывается, как-никак не без помощи Чарли, конечно, но он может плавать. Об этом Чел с радостью и пытается сообщить домашним, едва переступает порог. Но его не слушают. Молча отправляют в ванную. Одежда, в которой он был, похоже, не выстирана, а выброшена, словно побывала она не в реке, а в каком-нибудь холерном болоте. У Чарли, судя по треду, схожие проблемы. Одежду не выбрасывают, но одну никуда отпускают. Второй день кто-то из родителей, а не он сопровождает Чарли по городу. Попахивает режимом, исключающим регулярные встречи. Конечно, на летнюю свободу надеяться было бы глупо даже и без падения в реку. Осень и зима – иной ход вещей. Но падение мгновенно переполнило чашу терпения родителей. Они сразу обозначили новую, не очень приятную реальность. Очевидно, отношения Чела и Чарли уже не будут прежними, и с этим надо будет как-то жить.