Виктор Попов - Чел. Роман

Расчеты Чарли на ускорение движения не оправдываются. Еще снимая с Чела носки, она обращает внимание на нереальную для парня белизну его ступней. Сомнение зарождается в ней, но отступать поздно. Мысль о том, что он вряд ли когда-нибудь ходил босиком по сырой земле, приходит не сразу. Чарли вновь накидывает рюкзак и оглядывается. Увиденное неутешительно. Так и есть – Чел реально не знает, как ему двинуться с места. Чарли преодолевает оторопь и показывает: шаг вперед, шаг назад, в стороны, в завершении легкий бег на месте. Всё зря. Чел не двигается с места.

«Нифигасе!» – удивляется Чарли и достает смартфон.

Чарли с трудом втискивает в рюкзак обе снятые пары и решительно подходит к Челу. Примерившись, хватает его за запястье левой руки. Чел пытается вырваться. Но Чарли железной хваткой удерживает кисть. Она ждет, пока Чел успокоится, после чего спускает свою ладонь к его пальцам, мягко обхватывает оба и, полуразвернувшись, делает шаг вперед. Чел вытягивается в струнку, чтобы не упасть, и невольно шагает левой, неожиданно попадая прямо в лужу. Вода скрывает ступню целиком, намокает даже низ атласных треников.

Чел растерянно смотрит на лужу, будто ищет потерянную ступню, и переводит взгляд на Чарли. Ее ухмылка постепенно переходит в смех, захватывающий в свою сеть Чела. Он, по привычке поставленно, в тон партнеру хохочет и не замечает, как делает второй шаг.

Все еще смеясь, они спускаются в заброшенный карьер, наполненный боулдерами. Природные и искусственные, они в большом количестве разбросаны по территории размером в несколько футбольных полей. Камни перемежаются корабельными соснами. Почва – мелкий, совсем пляжный песчаник. На нем Чел перестает обращать внимание на ноги. То тут, то там встречаются пары, группы в три-пять человек. По пути в южный сектор Чарли насчитывает несколько десятков человек. Но на столь огромной площади ощущения многолюдности нет. Люди слишком малы, их жалкие, иногда успешные потуги не меняют сути дела – они здесь на миг, а камни и песок навсегда. И даже сосны выше и старше их. Даже сосны.

Чарли ощущает изменения настроения Чела. Его пальцы, вначале напряженные, к концу пути совсем расслабляются.

«Да и дышит легко. А идем по песку. Не такой уж он и дрищ, как вначале показалось. Он что-то писал про дыхание. Вроде как оно и есть пение. Тогда всё понятно…»

Чарли мельком, на ходу присматривается к Челу. Помимо воли ее взгляд чаще всего задерживается на его волосах, которые он то и дело резким движением головы, смешно ударяясь при этом затылком о крэшпэд, откидывает на плечи и спину. Чарли с усилием отводит взгляд. Это трудно. С пяти лет она моет голову, но не волосы… Чарли держит себя в руках недолго и спустя с десяток шагов возвращается к невозможной для нее роскоши снова.

Достигнув южной стенки карьера, точно напротив первого на сегодня боулдера, Чарли останавливается и снимает рюкзак, давая Челу понять, что они пришли. Маршрут составлен Чарли так, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Элементарные тройки, четверки и пятерки, вокруг которых вечный любительский шалман, с демонстрацией пресса и селфи, она не лазает.

На шестерках и семерках, ходовых для профи, иногда бывает очередь. Но редко. Надо надеяться на отсутствие знакомых лиц. Чел неизбежно привлечет внимание. Слухи о странном попутчике дойдут до отца.

«И что говорить тогда?»

Восьмерки – 8b и 8b+ – в основном пустуют. Но привлекают внимание проходящих мимо, если в этот момент оказаться на проблеме. Обе восьмерки, нависания в двенадцать и шестнадцать движений, – в укромных уголках. Как раз на южной стенке. На них 99 из 100 как на картины ходят смотреть, а не пытаться. Прошлой осенью, с четырнадцатой и шестнадцатой попыток соответственно, Чарли прошла обе. Это второй ее, в прямом смысле слова, кровавый рекламный контракт. Кровь, ватные тампоны, срезаемые мамой ножничками кусочки кожи, пластыри, бинты, тейпы, к вечеру неконтролируемые мышечные судороги – память о тех двух днях. Чарли не хочет к ним возвращаться. Ну, если только покажет. И даже, может, сделает пару простых начальных движений. Но не факт. Нет смысла. Он не поймет их сложность. Полтора и два метра высоты не впечатлят лоха. На это есть западная стенка. Не полкилометра Хоннольда, конечно. Много ниже. Но одно дело запись, другое риал. Тут и двадцать метров покажутся пропастью. Страховки нет. Крэшпэд на таких высотах – мертвому припарка. Она попросит его не снимать этот подъем. Фрисоло – пока что – ее тайна. Узнают родители – пиши пропало. Отец к солоистам относится сдержанно и сам соло категорически не лазает, видя в этом девчачью попытку привлечь к себе внимание.