Станислава Флешарова-Мускат - Мост над бурной рекой

— Понимаю.

«Если понимает, могла бы и помочь, — думает Джек, — сказать это вместо меня, прояснить ситуацию, назвать имя и не заставлять меня… меня…»

Но мисс Гибсон ничем помочь ему не в силах, она сама не уверена в своих подозрениях. И вообще жалеет, что связалась с этой польской парой… Взяла на себя ответственность, того и гляди, разразится скандал!.. Боже, а какой бы грандиозный скандал был, если бы речь шла не об этой польской соплюшке, а о ней самой…

— По мнению Блюинга… — продолжает Джек, не найдя поддержки, — все осложнения возникли из-за польки, присоединившейся к вашей группе…

— Возможно, — с трудом выдавливает из себя мисс Гибсон.

— Да… Вы так полагаете?

— Думаю, вам лучше знать вкусы своего прославленного отца, — язвительно замечает Сибилл.

— Мы не часто видимся. Значит, полька в данном случае все-таки не исключается?..

— Похоже, да.

— Вот поэтому я к вам и пришел.

— Поэтому?..

— Да. Я слышал, вы собираетесь завтра звонить в Мадрид в автомастерскую, где ремонтируется «фиат» поляков.

— Я обещала Лукашу это сделать. Он хочет как можно быстрее вернуться домой.

— Прекрасно. В этом единственный выход. Чем быстрее они уедут, тем лучше.

— А какова в этом моя роль?

— Пообещайте… этим ремонтникам… Пятьсот… тысячу долларов! Пусть они пошлют человека в Турин и привезут недостающие запчасти. Я оплачу все расходы… Сумма не имеет значения… Я ведь специально прилетел сюда, чтобы как-то изменить ход событий.

— А не проще было бы, — задумчиво говорит мисс Гибсон, — предложить эту тысячу…

— Кому?

— Ах нет. Вздор. Абсолютный вздор, — шепчет Сибилл, хотя чувствует, и даже уверена с мстительной оскорбительностью, что это совсем не вздор. — Хорошо, я попытаюсь именно на таких условиях договориться с Мадридом.

— Спасибо.

Собственно, теперь ему следовало бы встать и уйти, время было уже достаточно позднее. «Когда же она проснется, чтобы позвонить в Мадрид, — думает он, — если до сих пор еще не ложилась спать?»

— Не буду больше вам мешать, — говорит он, не двигаясь с места.

После дороги, долгого суетливого дня и бессонной, полной напряжения ночи наконец-то наступила вроде бы минута отдохновения. Во всяком случае, ему удалось что-то предпринять, что-то уладить в этой глупой истории, и теперь можно посмотреть на эту девушку уже не как на руководительницу группы, которая должна завтра звонить в Мадрид по поводу ремонта автомашины, а просто как на прелестное создание в купальном халате, пахнущее свежестью… Ну и виски тоже.

— Я отучил бы вас от дурной привычки пить виски под утро, — говорит он.

— Отучили бы? — Сибилл охотно подхватывает новый поворот в ситуации.

— Да, отучил бы. Будь у меня только на то время.

— Главное — что у вас появилось желание.

— Есть девушки, которым не годится пить виски и посещать ночные рестораны…

— Увы, я вынуждена их посещать по долгу службы. Все женщины, приезжающие на склоне лет из Америки в Европу, обожают посещать ночные рестораны. Им не удавалось это в молодости, вот они и пытаются наверстать упущенное, освободившись наконец из-под опеки отцов и надзора мужей.

— В сущности, в этом есть что-то очень грустное.

— Мне тоже так кажется.

— Коллективное одиночество. По мне, так уж лучше — полное.

— Да, но вы имеете в виду одиночество добровольное, а это не совсем то. От добровольного в любой момент можно избавиться, достаточно только захотеть, а этих женщин от одиночества ничто уже не избавит. Хотя… случаются неожиданности…

— Конечно. Но, возвращаясь к дурным привычкам, от чего мне хотелось бы вас отучить, — Джек пытается уйти от исчерпанной, как ему кажется, темы, — я надеюсь, урок не будет вам неприятен.

— Вы полагаете?

— Уверен.

— У вас есть свой метод?

— И думаю — безотказный. — Джек неторопливо встает с кресла, склоняется над Сибилл и целует ее в губы. — Вот мой метод — я целую девушку и говорю ей при этом: вы само благоухание и свежесть.

— Повторите, — шепчет Сибилл. — Я всегда была непонятливой ученицей.

Джек целует ее еще раз, но тут же садится обратно в кресло.

— Мне, пожалуй, пора уходить. Гоните меня.

— Я не буду вас гнать, — чуть слышно шепчет Сибилл.

В Альгамбре человек погружается в прошлое. В этой живописнейшей из сохранившихся еще в мире старинных крепостей, и нависших над ней садов Хенералифе, невольно задумываешься о восьми, без малого, веках мавританского владычества в Гранаде.