Пол Теру - Отель «Гонолулу»

— Завтра увидимся, — пообещала Джои. — Собери паспорт, все бумаги, возьми теплый свитер.

На следующий день портье сказал Мизинчику:

— Ты поедешь с ним. — Он дал ей одежду, а старику велел: — Пусть вернется к восьми. Это у нас час пик.

Джои поджидала Мизинчика в симпатичном домике, стоявшем в ряду похожих друг на друга домов примерно в получасе езды от мотеля. Она напоила гостью соком и провела в спальню. Красивая спальня. Старик установил камеру возле кровати. Мизинчик отвернулась, снимая свитер, и тут у нее за спиной послышался грохот: старик свалился на пол и увлек за собой камеру. Он лежал на полу, широко раскрыв рот.

Вытащив у мужа из портмоне все деньги, Джои пояснила:

— Он уснул. Я ему кое-что дала. Скорей, как только он проснется, нас начнут искать.

Джои и Мизинчик сели в машину старика, а потом бросили ее в городе на парковке. Оттуда они дошли до автостанции и купили билеты в Лос-Анджелес. В автобусе, устроившись на заднем сиденье, Мизинчик благодарно склонила голову на грудь своей спутницы и, согревшись, уснула.

В Лос-Анджелесе они нашли работу — убирали в номерах отеля возле аэропорта. Начальник научил их заправлять постели и чистить ванны. Однажды, когда Мизинчик занималась уборкой, в номер вошел постоялец и сказал ей:

— Не уходи.

Мизинчик узнала этот запах. Она ответила тихо:

— Мне нужны деньги.

Мужчина запер дверь, дал ей двадцать долларов, и она подошла к нему, следя за его улыбкой.

С тех пор всякий раз, когда Мизинчик заставала в номере мужчину, она принималась неторопливо подметать, вытирать пыль или полировать зеркало, и подчас мужчина заговаривал с ней. Тогда она говорила: «Мне нужны деньги. Вы можете мне помочь?» В ответ на это мужчина чаще всего запирал дверь и давал ей деньги, а потом щупал ее или заставлял встать на колени. Сорок долларов, а то и больше.

Однажды в коридоре к ней подбежала какая-то негритянка, Мизинчик встретила ее улыбкой, а женщина с размаху ударила ее по лицу. В тот же вечер Мизинчик со слезами пожаловалась Джои.

— Ты это заслужила, — сказала Джои. — Ты такая же, как она.

— Мне нужны деньги. Я коплю, чтобы поехать домой.

— Я не поеду домой, — возразила Джои. — Я выпишу сюда маму.

Получив пощечину, Мизинчик стала действовать осторожнее, но по-прежнему задерживалась в номерах. Она так и не поняла, почему очередной постоялец, которому она улыбнулась, взбеленился и донес на нее управляющему.

— Маленькая шлюха заигрывала со мной! — заявил он, когда в офис управляющего привели Мизинчика. Управляющий обещал разобраться. Когда постоялец ушел, управляющий тоже обозвал ее шлюхой, потом потрогал ее грудь и приказал:

— Снимай форму! Больше она тебе не понадобится!

Мизинчик сделала, как было велено. Управляющий швырнул ее на пол и уселся верхом. Закончив, сказал ей:

— Ты уволена. Убирайся. Можешь взять себе это.

«Это» оказалось ее платьем. Мизинчик сказала «спасибо».

У нее уже набралось достаточно денег, чтобы, попрощавшись с Джои, вернуться на Филиппины. Мать Мизинчика по-прежнему жила в Маниле. Она заплакала, увидев дочь: ее муж, отец Мизинчика, умер. Мать спросила ее:

— Почему ты не плачешь?

Мизинчик не знала, что ответить. Она просто разучилась плакать. Она даже не рассказала матери о том, как побывала в Америке. Мизинчик стала искать работу. Она говорила: «Я работала в гостиницах».

Она нашла место уборщицы в отеле в Маниле — низкооплачиваемую, тяжелую работу. Мать уволилась, она уже была слишком слаба и больна. Тетя Мариэль сказала Мизинчику:

— Тебе двадцать лет, ищи себе мужа.

Мизинчик поместила объявление в газете, текст написала тетя Мариэль.

На объявление откликнулся какой-то американец. Мизинчик сказала себе: я выйду за него замуж. Но американец имел в виду другое:

— Я сделаю видеозапись для моего агентства. Это новый способ искать мужа. Может, это будет иностранец.

Он показал ей образец: интервью с молодой филиппинкой.

— Это стоит две тысячи, но мы можем договориться по-другому, если денег у вас нет, — продолжал он.

Он сфотографировал ее голой на кровати. Потом сказал:

— Оденься. — И снял ее на кассету.

Вестей от него не было. Мизинчику исполнился двадцать один год, она по-прежнему работала в гостинице. Филиппинские гостиницы грязнее американских, работать приходилось изо всех сил, но это было гораздо лучше, чем когда мужчина кусал ее или когда она сидела взаперти в номере мотеля, прислушиваясь к стуку в дверь. Целый год она смотрела, как умирает ее мать. Объявился дядя Тони, стал навещать Пинки по ночам. В одну из таких ночей мать умерла.