Хорхе Семпрун - Нечаев вернулся

— Надеюсь, мадемуазель, никто не будет делать глупости? Не надо звонить комиссару… По крайней мере, прямо сейчас…

Он вернул Веронику в спальню Жюльетты Бленвиль. Под его ледяным взглядом молодая женщина не смела шелохнуться.

Некоторое время они с матерью предавались воспоминаниям. Таким незначительным, но рвущим сердце. И вот наступило пять часов. Пришло время звонить Жюльену.

Он повесил трубку как раз вовремя, чтобы перехватить Веронику у входной двери. Она украдкой надела пальто и намеревалась выскользнуть из дома.

— Как, — иронически осведомился Даниель, — мы покидаем нашу больную? Это некрасиво, мадемуазель!

Она глядела на него с упрямой решимостью.

— Мне необходимо предупредить комиссара. В конце концов, имеет он право знать, что творится в его доме?.. Он считал вас мертвым, а вы вернулись… Вы не думаете, что его надо известить?

Ну, если на то пошло, он уже обо всем знает, подумал Даниель. Меня бы очень удивило, если бы Сапата, эта старая лиса, не оставил где-нибудь следов нашей встречи. Быть может, специальное сообщение для комиссара. Если вспомнить, что они были друзьями…

Тут в дверь позвонили.

— Откройте, — прошептал Даниель. — И пожалуйста, без глупостей! Если вздумаете выкинуть что-нибудь, обещаю, что сначала сломаю вам одну ногу, а потом другую.

Для убедительности он снова вытащил «магнум». Вероника смертельно побледнела: похоже, что он не шутит.

Она открыла: это была Фабьена Дюбрей.

Конечно, в первый момент ни сиделка, ни Даниель еще не знали, кто перед ними. Увидели только молодую женщину, которая спросила, дома ли Роже Марру.

Но тут она заметила Даниеля, державшегося в темном углу прихожей.

Изумленная, она тихонько вскрикнула и произнесла нечто, совершенно Веронике непонятное:

— Ой, когда же вы успели сбрить усы?

Это даже не удивило Лорансона, просто у него опустились руки. В конце концов, куда он попал? Что это за мир, где все всё знают? Вчера в «Нью морнинг» прямо перед его носом вынырнул Жюльен Сергэ со словами: «Привет, Нечаев!» Как будто вчера расстались! А сегодня мать говорила с ним так, будто они и вовсе не расставались. И эта желторотая пигалица — притом, боже милостивый, как хороша! — нахально толкует про его усы, словно они полжизни мозолили ей глаза!

Есть от чего свихнуться, право слово.

Но он сдержался и ответил самым естественным тоном:

— Разумеется, сегодня утром! А где вы меня видели в последний раз при усах?

Она сделала несколько шагов, чтобы закрыть за собой дверь, на улице было холодно.

— Это не я… Это фотоаппарат! Но фотографа вы знаете… Пьер Кенуа, приятель Сергэ… Мы все работаем в «Аксьон».

Затем Фабьена представилась и назвала свое имя.

Почему Жюльен ничего ему не сказал про эти фотоснимки? Это его заинтриговало. И где, черт побери, они умудрились их сделать?

Впрочем, последний вопрос ему задать не пришлось. Фабьена его опередила:

— Пьер сделал их вчера в баре «Атенея»… Совершенно случайно… Он подстерегал там вовсе не вас, а одного саудовского набоба. А вы, господин Лашеноз, оказались на них случайно. На заднем плане.

Он тихо присвистнул.

— Вы начинаете меня интересовать, — улыбнулся он.

В нескольких словах она рассказала ему обо всем, что знала. И о том, что Сергэ не в курсе, что она пыталась только совсем недавно дозвониться ему в Тичино, но ей это не удалось, что около полудня она пробовала найти его в Женеве — тоже безрезультатно.

— Я только что говорил с ним, — невозмутимо сообщил Даниель. — Он в Асконе. И кажется, у него на шее сразу две женщины… Любимая женщина и лучшая подруга любимой женщины… О таком нормальный мужчина может только мечтать. Но голос у него был измученный, с чего бы это?

Фабьена Дюбрей стояла с разинутым ртом в совершеннейшем ошеломлении.

Он рассказал ей все, что счел нужным. О вчерашней встрече. О предложении Сергэ укрыться в Швейцарии.

Занятые разговором, они даже не заметили исчезновения Вероники. Но тут она вернулась в прихожую с довольным видом, сложив губки бантиком:

— Господин Лорансон, комиссар хотел бы с вами переговорить!

Даниель жестом показал, что не желает, но Фабьена удержала его руку и с жаром попросила:

— Послушайте, поговорите с ним! О вашем теперешнем положении!

Даниель с раздражением взглянул на нее. Что она понимает в его положении? Но все-таки подошел к телефону.

— Привет, — буркнул он, взяв трубку.

— Знаешь, я нашел тот красный блокнот, — начал Марру, сразу приступив к делу.