Джон Ирвинг - Последняя ночь на Извилистой реке

Обновление было обычной уловкой, к которой прибегали владельцы ресторанов, чтобы увеличить число посетителей.

— А как насчет названия? — спросил Сильвестро.

Доминик догадался, что молодой калабриец уже придумал свое.

— Я понял, что «Патрис» — это слишком старомодно. Эта эпоха ушла, и нечего насильно возвращать ее. Название тоже придется сменить.

Арно был умен и тонок. Он говорил с оттенком легкомыслия, но держался очень учтиво, никого не задевая и не обижая. Доминик любил этого человека и восхищался им. Однако хромого повара страшила перемена названия ради того, чтобы понравиться горделивым роуздейлским снобам.

— Друзья, вы знаете, о чем я думаю, — начал Сильвестро.

Он тоже держался с наигранным легкомыслием. Неискренность ощущалась, но парень был обаятельным и уверенным в себе. Словом, таким, каким каждый отец хотел бы видеть своего сына.

Молодого повара вдохновил эффект матированного стекла в нижней части большой витрины, выходящей на Янг-стрит. Для прохожих стекло было непроницаемым, и интерьера зала они не видели. Зато верхняя часть витрины оставалась прозрачной. Посетителям ресторана открывался вид на канадский флаг с красным кленовым листом, развевающийся над Саммерхиллским винным магазином. Вскоре к этому зрелищу добавятся новые детали — два строящихся кондоминиума на Скривнер-сквер. Словом, нижняя часть служила своеобразным занавесом.

— Я предлагаю назвать обновленный ресторан «La Tenda», — с чувством произнес Сильвестро. — В переводе с итальянского — «Занавес».

— Для меня звучит мрачновато, — признался Доминик. — Не хотел бы я ужинать в ресторане с таким названием.

— Сильвестро, я думаю, тебе стоит приберечь это название для первого собственного ресторана, который у тебя обязательно будет, — подсластил пилюлю Арно.

— «La Tenda», — с упрямством ребенка повторил Сильвестро, и в его теплых карих глазах блеснули слезы.

— Пойми ты, это название — слишком итальянское, — сказал Доминик Бачагалупо, пытаясь успокоить эмоционального парня. — Ресторан имеет французский оттенок и вдруг — итальянское название.

Если бы Патрис согласился на такое название, что сказал бы Кетчум? Раздумывая над этим, Доминик сознавал полную абсурдность своего аргумента. После рождественских каникул в удешевленном меню ресторана должны появиться блюда по его рецептам: сицилийский мясной хлеб и макароны alla puttanesca [191] То есть «приготовленные по рецепту путаны». .

Ошеломленный Патрис и шокированный Сильвестро недоверчиво смотрели на старого повара. «Мы зашли в тупик», — подумал Доминик. Сейчас здесь очень пригодилась бы писательская фантазия Дэниела.

— В таком случае, Доминик, почему бы не назвать ресторан «Бачагалупо»? — с некоторым вызовом спросил молодой повар.

— Только не «Бачагалупо»! — испуганно воскликнул повар.

(Если Ковбой его не прикончит, это сделает Кетчум!)

— Но и это тоже слишком итальянское название! — уже более эмоционально напомнил им Арно.

— Я говорю об английском переводе этой фамилии, — пояснил Сильвестро.

Арно не разгадал ее смысла, хотя слово по звучанию было очень близко к французскому.

— «Поцелуй волка», — медленно произнес Сильвестро, делая ударение на обоих словах.

Арно невольно вздрогнул. Он был невысоким, крепко сбитым, с коротко подстриженными седыми волосами и улыбкой мудреца. Он всегда носил черные, тщательно отутюженные брюки и элегантную, но с открытым воротом рубашку. Этот человек умел придать церемониям оттенок естественности. Можно сказать, он был ресторатором старой школы: вежливым, философичным; он ценил традиции, но мгновенно понимал, когда нужно поменять стиль.

— «Поцелуй волка»! Что же вы мне раньше не сказали, Доминик? — озорно засмеявшись, спросил Арно у своего верного друга. — Название современное, соблазнительное и с оттенком вызова!

«Конечно, такое название имеет оттенок вызова», — подумал повар. И это будет не самым главным доводом, когда ему придется объясняться с Кетчумом. Доминику сейчас не хотелось даже гадать, какое мнение выскажет старый сплавщик, когда узнает об этом. «Гора лосиного дерьма!» — вот что скажет Кетчум. А возможно, и что-нибудь покрепче.

Не было ли возвращение себе прежнего имени и фамилии рискованным шагом? В мире, где интернет уничтожил расстояния, могут быть десятки людей с таким именем и фамилией. Поди догадайся, какой это Доминик Бачагалупо! (Кетчума отчасти успокоило, когда он узнал, что фамилию повару изобрела его мать Нунци, написав «г» вместо «к».)