- Ну, что ты блажишь? – стал сердито выговаривать спасателю. – И сам - не гам, и другим – не дам!
Но что значит рассерженность любимого хозяина по сравнению с тем, что он спасся, что он рядом? Дарька радостно запрыгал, затанцевал на задних лапках. С его брюха и лап лилась густая грязь, разбрызгиваясь вокруг, но это не мешало ему радоваться от всей преданной собачьей души. Вымазавшийся и вымокший, с прилипшей к телу и торчащей грязными клочьями шерстью, он совсем стал похож на гадкого страшненького чертёнка, только что вылезшего из ада. Чтобы окончательно обрадовать хозяина, малыш, подавив отвращение к третьей лишней, не удалился в ямку, а залез на покрывало, сразу превратив его в половик, и улыбался Ивану Ильичу и глазами, и уголками рта, отчаянно вертя обрубком индикатора настроения. Сердиться на него было невозможно.
- Давай-ка, всё же, приведём себя в порядок, - улыбаясь в ответ, предложил хозяин. – А то неудобно перед дамой.
Он подхватил грязнулю одной рукой под живот, отнёс к воде и стал тщательно смывать грязь. Дарька не сопротивлялся, выказывая полным доверием предельную любовь. Отмыв любимца, Иван Ильич осторожно поставил его на сухую землю.
- Ну, вот: как новенький – приятно посмотреть. Кушать хочешь?
Он стряхнул грязь с покрывала, перевернул другой стороной, и они опять забрались на него. Подтянув пакет и вытряхнув содержимое, Иван Ильич критически оглядел деликатесы и остановил взгляд на пирогах. Взял один. Он оказался твёрдым, вымазанным машинным маслом и спрятавшим внутри густую бурую пасту, сделанную, вероятно, из гнилых яблок. Пожевав и дав понюхать псу, который сразу же отсел подальше, привереда выплюнул содержимое в ладонь и вместе с оставшейся частью, оглянувшись по сторонам, чтобы никто не видел, забросил подальше в кусты. Дарька опрометью бросился следом, а когда вернулся, из мутной воды уже выходила бледно-синяя Афродита с грязными ногами и отмытым невыразительным лицом, обычным для неудачливых сельских невест. Пошарив по своему ложу, она нашла очки, напялила на нос и блаженно выдохнула:
- Фу-у! Красота!
Увидела рассыпанное ёдово и расплылась в плотоядной улыбке, хищно сверкнув очками под низким солнцем.
- Люблю повеселиться, особенно пожрать!
- Давай, веселись, - разрешил продуктовый коробейник, а сам нацелился на другой пирожок, бледнее и суше первого. Внутри этого оказался недоваренный рис с крупицами то ли рыбы, то ли мяса, потерявшими и вид, и вкус. Встал и понёс на дегустацию псу, занявшему свою окопную позицию. Понюхав, Дарька отказался и от этого кулинарного шедевра. А Валерия уминала все подряд, не разбирая, какой с чем.
- Вкусно? – спросил Иван Ильич, удивляясь прожорливости маленькой женщины.
- Нормально, - заверила она. – Присоединяйся, тут на двоих хватит, ещё и собаке останется, - щедро распределила, часто прикладываясь к банке пива с тоником.
- Нет, не хочу, - отказался он, - утром хорошо поели, - вспомнил, что утром и крошки не положил в рот.
Глядя на жадно жующую Валерию, ему вдруг стало жалко беднягу с мизерной библиотекарской зарплатой, и это новое чувство примирило с её сегодняшним невзрачным видом.
- Хочешь? – предложил, открыв минералку.
Она отрицательно замотала головой с набитым пирожком ртом.
- Не люблю.
Опять у них, как с кофе и чаем, вкусы не совпали. Сам он с неохотой затолкал в рот несколько вздутых кукурузин, запил водой из горлышка и этим ограничился. Ему нестерпимо захотелось домой, к мясу и дивану. Дарьке, наверное, тем более. Подчистив пирожки и выцедив последние капли пива, Валерия удовлетворённо вздохнула:
- У-уф! Можно и дальше жить. – Придвинулась к нему и положила голову на плечо. – Сейчас засну.
Дарька угрожающе зарычал, но выходить из прохладного залёженного укрытия не стал, а внимательно, сдвинув уши вперёд, наблюдал за действиями вражины. Солнце коснулось водной глади и почему-то не зашипело. Праздный народ, словно по космическому сигналу, стал скопом покидать замусоренное место коллективного отдыха. Мимо то и дело шныряли уже одетые людишки, так что обнять спутницу было нельзя. Заурчали моторы многочисленных машин, заорали дети, упрашивая родителей ещё немного поплескаться в тёплой воде.
- Знаешь, - сонным голосом сказала Валерия, - можно, я немного подремлю? А то после бессонной ночи… - «и пива», - добавил он про себя, - …глаза сами собой закрываются. Покараулите?
Раздосадованный тем, что за весь день не удалось потрогать её обнажённого тела, Иван Ильич хотел было нагрубить, что она никому не нужна, но сдержался, понадеявшись наверстать упущенное позже, когда все уедут.
Читать дальше