Андрей Матвеев - Жизнь с призраками

И я спросил, во сколько они обошлись ему, понимая, что вопрос этот из разряда неприличных в моем мире, но ведь я-то сейчас в другом.

— Двести тысяч! — радостно поведал господин.

И тут я сморозил глупость, которая дорого обошлась потом моему шефу, ведь результат переговоров оказался не в его пользу.

— Рублей? — машинально спросил я.

Глаза господина сузились, в них появился холодок. От только что чувствовавшейся благодати не осталось и следа.

— Евро, — услышал я в ответ, — двести тысяч евро!

После чего я понял, что надо откланиваться, если я не способен отличить часики за двести тысяч рублей от тех, что стоят названную сумму, то делать мне здесь нечего.

Почему я вспомнил об этом? Да просто один из этих троих клиентов, которые поднимаются сейчас со мной вместе по лестнице, ведущей к верхним башням замка, очень похож на того господина, да и часы у него вроде бы той же марки, ну, может, на сотню тысяч евро подешевле. И это наводит меня на мысль, что я влип, приняв безумное предложение Мамура. Этим господам и госпоже, что с ними, нет никакого дела до эмоциональных пассажей о местных красотах, перемежаемых именами доблестных строителей замка. Тут даже Генрих Шлегельхольт из славного города Темпельбурга не поможет. Истории не существует, есть лишь они сами. Но что может помешать мне придумать видения и сейчас же вызвать их, тем более что до наступления жары еще около часа и у них хватит сил и терпения, чтобы выслушать меня.

Я предлагаю остановиться на площадке, от которой лестница идет вверх и влево, а здесь можно подойти к стене и посмотреть на гавань, на яхты, на утренний бодрумский пляж, еще только заполняющийся людьми.

— У каждого замка, — говорю я очень серьезно, — есть свои тайны…

Дама смотрит на меня со скукой, будто я пытаюсь продать ей нечто абсолютно бессмысленное.

Мужчины же молчат, им жарко, им хочется пива. Лучше два раза по большой кружке, и чтобы потом сразу в бассейн. В море может быть опасно, но, если выпить по три, тогда можно и в море. Хорошо, когда фраза заканчивается так же, как и начинается.

— Наверное, — продолжаю я, — вы читали про проклятых королей и про рыцарей-тамплиеров…

— Я смотрела кино… — говорит дама.

Уже теплее, хоть кто-то зацепился за крючок.

— Тогда вы знаете про сокровища тамплиеров, но вам совершенно ничего не известно о несметных богатствах ордена госпитальеров…

— А они были? — это вернулся к жизни в реальности тот, что пониже, похожий на того господина с часами. Голос грубый, рыкающий, не привыкший, чтобы ему возражали.

— Были! — уверенно отвечаю я и предлагаю идти дальше, продолжая ткать из отдельных фактов, застрявших в моей безумной голове, нечто правдоподобное, во что им бы захотелось поверить.

Мы заходим в Английскую башню, дама сразу же садится на скамейку, устала подниматься все вверх и вверх.

На стене, что у входа, висит стилизованная под древность доска с перечнем Великих магистров. Я смотрю на нее внимательно и выбираю последнего, Фабрицио Карретто. Он же Фабрицио Карретто ди Финале. Великий магистр с тысяча пятьсот тринадцатого по тысяча девятьсот двадцать первый год. На самом деле последним Великим магистром был Филипп де Вилье де Лиль-Адан, но именно ему пришлось сдать замок без боя войскам Сулеймана Великолепного…

— А при чем тут сокровища? — это уже спутник дамы, ему явно скучно, пора бы развеселить.

— Там были талеры, пиастры и самая надежная валюта того времени, венецианские флорины, их еще называли секвинами…

— Как доллары! — говорит дама.

— Евро лучше! — это ее спутник.

Третий молчит и лишь хитро улыбается.

— Все это были золотые монеты, — продолжаю я, — казна ордена хранилась в нескольких дубовых сундуках. А один был заполнен драгоценными камнями и жемчугом.

В ту ночь Великий магистр долго не мог уснуть. Ему пришлось даже выпить бокал сладкого и горячего вина, чтобы мозг затуманился и дурные предчувствия, что преследовали его уже несколько дней, отступили, дав дорогу безмятежному сну. Только вот вместо легких видений, которые обычно помогали скоротать ночные часы, ему привиделась жуткая картина пылающего города, галеры, все появляющиеся и появляющиеся из моря, осадные лестницы у стен, и кто знает, сколько еще выдержат стены Родосской цитадели. Этого не дано увидеть, как нельзя и узнать, когда это случится, но явен знак, послание Господа! Великий магистр Фабрицио Карретто ди Финале стряхивает с себя сон, будто то пауки или скорпионы, которых много в этих местах, зовет рыцаря, что стоит у дверей в его опочивальню, требует запалить факел и проводить его в часовню. Встает на колени у алтаря и неистово молится Ему, прося лишь одного совета: что надо сделать.