Наталья Ключарева - Деревня дураков (сборник)

Первой на исповедь подошла Катя, официальная пассия Лёни. Она была самой бойкой и общительной, за что когда-то ему и приглянулась.

– Я знаю, где Бог, – сообщила она отцу Константину.

– Где?

– А ты не знаешь?! – обрадовалась Катя и потянула его к распятию. – Вон там. Висит. Смотрит. Всех любит. Мне Настя показала. Ты тоже добрый. А прежний батюшка меня сюда не пускал.

– Почему?

Катя пожала плечами. У нее был синдром Дауна. Но своей болезни она не осознавала.

Отправив донос в миграционную службу, пенсионер Гаврилов завернул к храму, чтобы посмотреть, как отец Константин управляется один на литургии. Встав на цыпочки, он заглянул в окно и не поверил своим глазам – в церкви было полным-полно народу. Гораздо больше, чем обычно.

– Ай да кулёма! – присвистнул он, узнав в толпе счастливо улыбающуюся Настю. – Ну, подожди. Ты у меня еще поплачешь.

И рысцой побежал писать жалобу в Минздрав.

«Условия не соответствуют, – ожесточенно строчил Гаврилов, от волнения пренебрегая красотой слога . – Медицинского ухода нет. Тяжелый физический труд. Полная безнадзорность. Религиозная пропаганда, нарушающая закрепленное Конституцией право душевнобольных граждан на свободу вероисповедания…»

Утро выдалось пасмурным и вялым, будто и его терзало неотвязное похмелье. Серое, как ватник, небо обложило деревенские огороды со всех сторон. Деревья, заборы и даже сами дома, казалось, пригнулись к земле, не в силах больше стоять прямо. Только пугала в ведрах набекрень бодро торчали из капустных грядок.

Однако, вспомнив, какой сегодня день, шофер Вовка почувствовал прилив счастья, за которым, правда, тут же накатила волна дурноты. Вот уже пять лет он не ходил в школу, но каждое первое сентября не уставал радоваться долгожданной свободе.

«Надо будет отметить!» – зевнул Вовка, глядя в окно на процессию нарядных школьников с ранцами и букетами.

Трехлетний Минкин, напротив, своего дошкольного счастья ценить еще не умел. Заглянув в картонную коробку под крыльцом магазина, где жил его знакомый косолапый щенёнок, и не застав того дома, Минкин решительно потопал к далекой школе, чтобы доказать неумолимым пятиклассникам, что он ничуть не хуже их.

У школьного крыльца собрались все одиннадцать учеников и новый учитель истории. Ждали директора, но вместо Евдокии приплыла вернувшаяся вчера с богомолья Клавдия Ивановна в кружевной фиолетовой шляпке с вуалью.

– Ее же уволили на пенсию! – ужаснулся Илья Сергеич.

– Может, она со скуки причалила? – предположил Ванька.

Витька был занят выпроваживанием незваного Минкина.

– Видишь, Клаша бродит, высматривает, кого бы поучить, – нашептывал он на ухо дошкольнику, незаметно подталкивая того к забору. – Нас она уже отмучила. Сейчас тебя сцапает, больше-то некого.

Тем временем Клавдия Ивановна отозвала Митю за угол школы и заговорщицки сообщила, что Евдокия Павловна сегодня прийти не сможет, так как вчера попала под горячую руку супруга, который, узнав об ее поездках к бабке в Марьино, заподозрил жену в намерении извести его колдовством.

– Что мне делать? – спохватился Митя. – Как же я один?!

Клавдия Ивановна, переживавшая свое изгнание на заслуженный отдых как незаслуженную обиду, царственно согласилась помочь. Вернувшись на школьный двор уже не случайным гостем, а генералом, принимающим парад, она поднялась на крыльцо, простерла руку и зычно приказала:

– Седьмой класс переодевается и на картошку!

– Нечего рожу кривить, господа, – заметила она двум верзилам-семиклассникам. – Все лето в лагерях прохлаждались. Теперь извольте и поработать.

– В одиннадцатом – литература. Евдокию Павловну заменяет Дмитрий… Как вас? Михайлович.

– Да знаю я, что вы историк! – отмахнулась она от перепуганного Мити. – Не паникуйте. Я же вас не на физику бросаю. Справитесь как-нибудь!

– Ну, а пятый класс – за мной! Посмотрим, что у вас в головах осталось! – закончила Клаша, и Витьке показалось, что она клацнула пастью, как волк.

– Всё, вилы! – выдохнул Илья Сергеич. – Гитлер капут!

– Диктант закатит, – невесело предположил Ванька и от расстройства откусил хрусткий лепесток своего гладиолуса.

Медленно, как на эшафот, Митя поднялся по ступенькам крыльца и вошел в крошечный кабинет, где было всего три парты и учительский стол. Шесть человек нестройно выстроились перед ним.

– Садитесь, – пробормотал Митя. – И больше не вставайте. Мне эти армейские почести ни к чему.