Наталья Ключарева - Деревня дураков (сборник)

– И как же вы спаслись?

– Красный Крест на вертолетах эвакуировал.

– А сколько тебе было лет?

– Не помню. Кажется, десять.

– Да? Значит, мы примерно ровесники.

Они замолчали, и Мите впервые было легко молчать. Он смотрел в окно, за которым уже серыми шеренгами шествовали многоэтажки, и с удивлением наблюдал в себе спокойствие – глубокое, как колодец.

В городе им неожиданно повезло. Все инстанции, которые следовало обойти, работали, очередей почему-то почти не было, и к вечеру Лена уже получила, как она выражалась, справку, что у нее не отросли ноги .

До обратного автобуса оставалось несколько часов, и они отправились на набережную, полную детей, голубей, парочек, велосипедистов. Небольшая городская река, показавшаяся Мите огромной после крохотного Битюга, плескалась в каменные спуски. Рыбаки смотрели на поплавки. Вскрикивали чайки. Стучали девичьи каблучки. Далеко на мосту грохотал трамвай.

Митя смотрел вокруг с деревенским восторгом: столько незнакомых лиц, ярких платьев, звуков, движения, пестроты. Будничная провинциальная толпа представлялась ему чем-то вроде праздничного гуляния. И, словно подчеркивая это впечатление, на набережной заиграл духовой оркестр.

Музыкантов, сидевших на складных брезентовых стульчиках, тут же обступил народ. Несколько пожилых дам затанцевали друг с другом, как в замедленной съемке, сильно отставая от ритма.

Пьяненький старичок, багровый от удовольствия, выкидывал, держась за парапет, одинокие коленца. Рядом, обнявшись, топтались два длинноволосых подростка в черных балахонах и тяжелых ботинках, настолько неотличимые, что было сложно определить, кто из них мальчик, а кто девочка.

Трубы гудели, вечернее солнце золотило мир, вальс щекотал, не давая стоять на месте. И Митю вдруг переполнила такая радость жизни, что он, не раздумывая, подхватил Лену и закружился.

– Разрешите вас пригласить? – церемонно спросил он.

– Так сначала спрашивают, а потом хватают! – прыснула она.

Митя танцевал с девушкой первый раз в жизни. В школе он, конечно, влюблялся, всегда безответно, и даже через силу ходил на дискотеки. Но или музыка там была не вдохновлявшая на подвиги, или его избранницы чересчур глумились над ним за очки и оттопыренные уши, но он так никогда и не решился никого пригласить. А поступив в университет, и вовсе забросил это безнадежное дело.

– Ты пляшешь, как дрессированный медведь! – засмеялась Лена. – Хорошо, что ты не можешь наступить мне на ноги!

Вальс кончился, и запыхавшийся Митя усадил ее обратно в коляску.

– Ты заметил, как все от нас шарахнулись? – потемнев лицом, спросила Лена.

– Нет, – искренне ответил Митя. – Я на тебя смотрел. И такты считал, чтоб не сбиться.

Костя позволил проводить себя только до автостанции. Все справки были собраны, звонки сделаны, в училище его ждали, и участие отца Константина было действительно больше не обязательно. В том, что мальчик сам доберется до места, он не сомневался.

Они попали в те же мучительные пустые полчаса до областного автобуса, что и Митя с Леной накануне. И отец Константин тоже предложил купить мороженого, но Костя сумрачно отказался: лакомства он презирал. Да и не до того было.

С тяжелой, всё нарастающей тоской Костя ждал, что вот сейчас отец Константин не утерпит и начнет учить его жизни, и тогда ему придется вычеркнуть из себя и этого человека. Последнего, кого он не ненавидел.

Но тот молчал. И, кажется, вовсе не собирался произносить никаких напутствий. А просто был рядом. Как всё это время. И в Костином сердце недоверчиво шевельнулась благодарность, но он не дал ей хода. Хороших чувств он избегал, как сладостей: для выживания они были излишни и даже вредны.

Автобус зафырчал мотором, и пассажиры потянулись внутрь.

– Ладно, давай, – сердито сказал Костя. – Может, еще свидимся когда.

Растолкав локтями людей, он прорвался в салон и плюхнулся на свое место. Довольный, что обошлось без соплей и прочей мозгомойни, он отвернулся в другую сторону. Туда, где росла старая ива. Дверь плавно закрылась.

Отец Константин смотрел, как медленно разворачивается на площади автобус. Толстые голуби неохотно взлетали из-под самых колес и садились на козырек автостанции. Ветер шевелил на столбе полуистлевшее объявление о продаже молодняка кур .

Жизнь мгновенно сомкнулась, как вода над брошенным камнем. Только в человеческом сердце еще жила пустота разлуки.