Наталья Ключарева - Деревня дураков (сборник)

– Говорите за себя, – отчетливо произнес пенсионер Гаврилов, стоявший в первом ряду с толстой свечой в руках. – Мы-то ей бутылки не покупали.

Наступила поистине мертвая тишина.

– Убью, – еще более отчетливо сказал откуда-то сзади все-таки появившийся Костя.

Отец Константин нашел глазами Вовку, кивнул. И тот, неловко перекрестившись, взялся за угол гроба.

На улице по-прежнему лил дождь, и по дороге на кладбище толпа заметно поредела. Старая собака Паршивка, глодавшая пластмассовый цветок, увидев людей, поджала хвост и заскулила. Мрачный Пахомов замахнулся, и Паршивка шарахнулась за могилы.

– У, образина, – прохрипел бывший тракторист, думая, как всегда, о своей гулящей Светке. – Доберусь до тебя. Дай время.

– Это оборотень, – уверенно прошептала Клавдия Ивановна и трижды сплюнула через левое плечо.

Казалось, жизнь сама прятала Митю подальше от мест, отмеченных смертью. Когда умерла бабушка, он раскапывал древнее городище в двухстах километрах от дома. И вернулся уже в пустую квартиру. Похороны других знакомых старушек всегда заставали Митю то за экзаменом, то с бронхитом, то с прорванной трубой.

И на этот раз все должно было произойти по отлаженной схеме. За несколько часов до того, как Вовка обнаружил труп в еловом лесу, Митя уехал в районный архив, где надеялся найти какие-нибудь документы, связанные с историей Митина.

Вечером, вытирая рукавом слезящиеся от напряженного чтения глаза, он тщетно ждал газель на площади у автовокзала. Доставив Любку в деревню, Вовка заслуженно запил и в последний рейс не пошел, а других водителей на маршруте не было.

Все складывалось так, чтобы Митя вернулся к себе на чердак не раньше чем через неделю, когда жизнь, расколотая смертью на «до» и «после», уже срослась бы и вошла в привычное русло.

Он мог снять номер в гостинице для командировочных, где на подоконниках сушились луковицы, а в холле висел портрет президента и покрытые многолетней пылью лосиные рога.

Мог вообще поехать навестить родителей, а там, глядишь, завернуть на кафедру и начать как ни в чем не бывало новый учебный год, до которого оставались считаные дни.

Митя мечтал об этом, стоя в сумерках под мелким занудным дождиком. До проходящего автобуса на Москву оставалось минут сорок, и деревенская жизнь уже стала казаться ему счастливым и трудным сном, приснившимся давно и кому-то другому. Он даже придумал, как переделать диссертацию, чтобы его допустили к защите.

Рядом затормозил грузовик, и кто-то окликнул Митю, который уже сочинял праздничную речь по случаю получения кандидатской степени.

– Вы едете? – нетерпеливо повторила высунувшаяся из кабины Сара, и Митя машинально вскочил на подножку.

За рулем сидел краснощекий Дитрих. Они возвращались из областного центра, где покупали некое загадочное приспособление для переработки отходов.

С восторгом театрала, побывавшего на премьере, немец расписывал преимущества нового мусорного устройства. Митя кивал как китайский болванчик, и теперь уже защита собственной диссертации казалась ему странным сном.

Потом заговорила Сара, с лица которой не сходило изумленное выражение. Она жаловалась, что простая поездка в город была для них рискованной авантюрой. Волонтеры жили на нелегальном положении, и любая проверка документов могла обернуться катастрофой. Рабочие визы, выдававшиеся всего на три года, уже кончились, а для получения новых надо было возвращаться на родину и там долгие месяцы ждать разрешения от российского посольства.

– Но тогда жизнь в поселении разладится, – восклицала Сара, подпрыгивая на ухабах. – Каждый делает свое дело! Пока не прибудет сменщик, нельзя отлучиться! А из-за границы к нам давно никто не едет! Люди смотрят на богатых русских, покупающих виллы в Ницце и футбольные клубы, и думают: в России хорошо живут, им больше не нужна наша помощь.

– Мы надеялись, – продолжила Сара, не дождавшись Митиной реакции, – нам на смену придут русские волонтеры, и мы сможем вернуться домой. Но за пять лет пришла одна Настя. Зато к нам часто приезжают журналисты, и каждый спрашивает: «Зачем вы это делаете?» Абсолютно дикий вопрос! Здоровые помогают больным, сильные – слабым. Разве это не нормально?

– Ну, хорошо, – Сара уже не глядела на Митю. – Не хотите делать этого сами. Я не судья. Но тогда дайте нам спокойно работать! Мы – хотим! Так нет же! Визы, угрозы, проверки. Этот ваш человек – Гаврилов. Чем мы ему помешали? Зачем везде – такой абсурд?