Наталья Ключарева - Деревня дураков (сборник)

Поздно вечером у калитки Анжелика долго целовалась с провожавшим ее Саней. Свои ужасные очки он снял, чтоб не мешались, и в слабом свете, сочившемся сквозь кусты из окон, выглядел вполне приемлемо. К тому же Саня признался, что любит ее с седьмого класса, и это польстило Анжелике и продлило поцелуйный марафон далеко за полночь.

Но утром, взглянув на поджидавшего ее бледного квазиморду, который, казалось, никуда не уходил, Анжелика ужаснулась, тихонько прокралась по огороду, скользнула в дырку в заборе и побежала в школу обходным путем, по волглому осеннему лугу.

Весь день, натыкаясь взглядом на погибавшего от отчаяния Саню, Анжелика колебалась между жалостью и отвращением. Когда перевешивала жалость, она снисходительно улыбалась – и квазиморда озарялся надеждой.

На третьем уроке она даже позволила ему сесть с собой за одну парту, и тот сорок минут подряд мял ее руку своей потной ладонью, что окончательно переполнило чашу с отвращением, и вызванная на серьезный разговор за школу, Анжелика безжалостно сообщила, что всё вчерашнее было роковой ошибкой .

Вечером раздувавшийся от важности пятиклассник Илья Сергеич доставил ей толстое письмо. На конверте было написано: «Оставь надежду всяк сюда входящий» и нарисован, правда, не очень похоже, череп, из глазниц которого катились чернильные слезы.

Анжелика, обожавшая любовные романы, прочитала Санины излияния взахлеб: все красивые слова из книжек впервые были обращены к ней лично, – и голова ее запылала от восторга.

Оставь меня, – писал Саня, – но не в последний миг, когда от мелких бед я ослабею, оставь сейчас, чтоб сразу я постиг, что это горе всех невзгод больнее.

И Анжелика, вопреки Саниному призыву, тут же решила быть с ним до конца жизни и умереть в один день. Она вырвала страницу из тетради, подперла щеку и задумалась над ответом. Письменная речь давалась ей нелегко. Она начинала, зачеркивала, комкала бумагу и чуть не плакала от невозможности выразить себя.

– Скажи мне это сама! – замученно просипел Саня, уже давно сидевший верхом на заборе и наблюдавший за ней в открытое окно.

Анжелика взвизгнула, уронила ручку и, вскочив, зачем-то выключила свет. Потом с колотящимся сердцем выглянула во двор. Саня, уже скатившийся с забора, стоял внизу, молитвенно воздев к ней руки, и жалко посверкивал в сумерках стеклами очков. Недолго думая, она вскарабкалась на подоконник и сиганула в его объятия.

Так продолжалось неделю. При свете дня Анжелика кривилась и воротила нос. А вечером после очередного многостраничного послания – таяла и сдавалась. Саня, почти не спавший, почернел с лица и начал заговариваться.

Евдокия Павловна, оправившись от размолвки с мужем, вышла на работу и с первых же минут поняла, в чем дело, в отличие от Мити, который никак не мог взять в толк, с чего это Саня так резко поглупел.

Сначала она вызвала в учительскую Анжелику и сделала ей строгое внушение. Не помогли даже любовные гороскопы, на которые та хитроумно пыталась перевести разговор.

– Не будь стервой, – твердо сказала Евдокия Павловна. – Это тебе счастья не принесет. Без всяких гороскопов знаю.

– Почему я стерва? – изумилась Анжелика.

– Ты тешишься, а у парня всё серьезно.

– Может, и у меня серьезно?

– Мне-то не ври. Я-то вижу.

Анжелика заплакала и выбежала из учительской, даже не взглянув на страдавшего в коридоре Саню. Тот было бросился следом, но Евдокия Павловна непререкаемым директорским тоном приказала ему войти.

– Ты умный человек, а ведешь себя как дурак, – начала она педагогическую беседу с несчастным влюбленным.

Саня мрачно засопел.

– Неужели ты сам не видишь, что она – девочка легкомысленная и на глубокие чувства не способна? По крайней мере, пока.

– Вижу, – проскрипел Саня, как падающее дерево.

– Так зачем же себя обманываешь? Знаешь сказку про мотылька и свечку?

– Знаю, знаю, – нетерпеливо буркнул Саня. – Сгорел он.

– Не в том дело, что сгорел. Это и так ясно. Вот слушай. Мне дед Ефим рассказал, когда я на мужа жаловалась. Мотылек увидел свечу и принял ее за прекрасный цветок. Ослепленный, он подлетел, мечтая покачаться на чудных лепестках. И загорелся. Сгорая, он стал проклинать огонь. А тот ответил: «Разве я виноват, что я не цветок, а пламя?»

– Получается, его погубил не огонь, а собственная глупость, – невесело рассмеялся Саня. – Очень поучительно. Спасибо. Есть о чем подумать.