Александр Трапезников - Похождения проклятых

Не понимаю, зачем я это сказал? Черт за язык дернул. Я подумал, что Маша сейчас мне в глаз вцепится. Но она, как ни странно, спокойно и холодно ответила:

— Я знаю. Ну, не маньяк, конечно, и не сумасшедший. Но хохлы держали его в лечебнице. Даже два раза. Сначала, еще при советской власти, когда он активно выступал против безбожников. Потом — уже нынешние самостийники. Поскольку Алексей за воссоединение Украины с Россией. И те и другие — изрядное дерьмо! — вынесла она свой вердикт. — А такие, как Алексей, им будут неугодны и опасны всегда.

— А дальше?

— Вступилась общественность, и его выпустили. А откуда у тебя эти сведения? — подозрительно спросила Маша. — Из газет? Об этом писали.

— Есть источники, от одного куратора синедриона, — смущенно ответил я, кляня себя за свое врожденное тупоумие.

И тут мы оба увидели, как с холма по тропинке к нам спускается Яков. При этом весело улыбается и даже распахивает руки, словно для объятий.

— Вот-те на! — воскликнула Маша. — Он что, из багажника, что ли, выпал?

Признаться, я подумал о том же самом. Иначе как объяснить его сверхстранное появление в Новом Иерусалиме? Но и сам Яков был, кажется, удивлен не меньше нас.

— Ты откуда, друг ситный? — спросила Маша.

— Я на экскурсии, — отозвался он. — А ты же сама в Лыткарино поехала? И что?

— Ехала-ехала, да не доехала.

Они уже на ты, — подумал я. — Славно. Решил, что и мне нечего особенно церемониться.

— Что-то ты часто на экскурсии по святым местам шастаешь, — сказал я. — Задание такое?

— Хочу познать православие, — ответил он. — А ты против?

— Да нет. Валяй, познавай.

— У меня в планах давно было посещение Нового Иерусалима. Хотел сравнить с тем, Палестинским. И знаете, что я вам скажу? Этот ничуть не хуже. А в некотором роде даже еще и лучше. Мне нравится. Правда, я еще не все тут осмотрел. Но красиво! А главное, как саккамулированная история раннего христианства. Я имею в виду путь Христа. Тут многое открывается заново.

— А ты на чем прилетел? — вновь спросил я. — Не на истребителе?

— Нет, взял у друзей мерс и приехал. Пежо-то я Маше одолжил.

— Кстати, твоя машина вдребезги, — сказала она. — Но ты не волнуйся. Я позвоню маме, и она пришлет из Парижа деньги. Тогда отдам.

— Плевать. Так это свой пежо я видел у обочины? — он усмехнулся, подмигнул нам обоим и добавил с каким-то двойным смыслом: — Но это будет тебе дорого стоить…

А Маша лишь норовисто передернула плечиками.

— Вообще-то это ты нам должен еще приплатить за то, что подсунул такой гнилой автомобиль, — нахально заявил я. — За моральные переживания, лечение и все такое прочее.

— А ты сильно головой ушибся? — в ответ спросил он. — Тогда я готов тебе даже часть своего мозга отдать.

— Не надо. Обойдусь.

— Я же предупреждал, что тормоза плохие.

— Да обошлось все! И хватит, — сказала Маша. — Лучше помоги нам отыскать тут одну старушку.

Я стоял возле Маши, и мне не составило труда незаметно ущипнуть ее за локоть. Она поморщилась, но поняла, поскольку я еще и выразительно повращал глазами.

— Какую старушку? — охотно поинтересовался Яков.

— Так. Проехали, — ответила она.

— Это последствия аварии, — пояснил я. — Ей сейчас все какие-то старушки мерещатся. Посттравматический синдром. Мы еще тут погуляем немного, а потом я отвезу ее в Склиф.

— Можно на моем мерсе, — предложил Яков. Он озабоченно приподнял Машин подбородок и стал изучать глазное яблоко. — Я сам врач, по первой профессии, — добавил он, манипулируя руками.

— А по второй? — спросил я.

— По второй — я спецагент Моссада и ЦРУ. Да ты и сам знаешь.

Маша брыкнула головой и прекратила врачебный осмотр.

— Да все вроде в порядке, — сказал Яков. — Жить будете долго и счастливо. Оба. Потому что родились заново. Примета такая. Так что это с вас причитается, а не с меня. Я вас, можно сказать, вновь породил и даже соединил.

— Ну, спасибо тебе, благодетель! — кисло усмехнулся я.

— А где Алексей? — он начал озираться. — Вы же неразлучная троица? Как Отец, Сын и Дух Святой.

— Плохо ты еще влез в православие, коли кощунствуешь, — заметила Маша. — Да еще у монастырских стен.

Яков засмеялся. Он поднял вверх обе руки:

— Виноват, исправлюсь.

Мы еще поговорили некоторое время, а потом разошлись. Все равно встретимся, никуда не деться. Яков присоединился к группке иностранных туристов, Маша пошла направо, а я — налево. В этот будний день народа в Новом Иерусалиме было не так уж и много. Ходили богомольцы, встречались монахи и священнослужители, попадались просто праздношатающиеся. Кто в одиночестве, кто семейными парами, с детьми, некоторые кучками, а один раз мимо меня прошла даже целая толпа, человек в тридцать. Должно быть, выездное мероприятие неофитов какой-нибудь префектуры Северного округа. Хорошо, конечно, когда люди этакой стаей идут в храм или обитель, тянутся ко Христу, но посещение подобных духовных мест все же требует некоего уединения, душевного затвора, чтобы мыслям твоим ничто мирское не мешало, не отвлекало. Все помыслы должны быть устремлены единственно к Богу, к вечности, к Его непреложной Истине. Впрочем, я ведь и сам тут не столько молился и скорбел душой, сколько торопливо сновал туда-сюда в поисках Агафьи Максимовны.