Леонид Лебедев: Почти книга для почти людей

об инспекционной командировке на Землю

О Господи!

Архангел (подпись неразбр)

В архив 17.01.2006

Архангел (подпись неразбр)

Василий Васильевич был ничем не примечательный мудак между сорока и пятьюдесятью пятью. Шляпа, очки. Под шляпой, правда, обнаруживался платок с завязанными кончиками, прикрывал лысину, чтобы не застудить, когда Василий Васильевич шляпу… Пальто… Да тоже ничего особенного. Какая-то дрянь синтетическая под серую кошку на карманах. Нет, вот было еще — ботинки, как у американской пехоты, со шнуровкой до колен. И всегда начищенные. Ничего особенного, в общем-то. Таких с мусорным ведром — миллион.

Идет, значит, Василий Васильевич, кульком целлофановым размахивает, сияет, раскланивается. И всем сообщает, что, дескать, водку иду покупать. И дальше. Ничего в ответ не слушает. Купил водку, сунул в кулек, прошел десять метров. А кулек — дррррррррр. А бутылка — блямммм. И вся на асфальте. Ну, мудак!

Берем селедку. Заворачиваем ее в целлофан и засовываем в карман пальто Василию Ивановичу. Почему селедка появляется в кармане — не суть важно. А вот что сначала селедочный рассол протек в карман, потом пропитал рубашку и потек по ноге Василия Ивановича, это да. Он бы уже давно выкинул эту селедку к чертовой матери, да ехал в это время Василий Иванович в автобусе, набитом так, что не то, что выкинуть селедку к чертовой матери, но и просто опустить руку, которой держался он за поручень, Василий Иванович не мог. Но под мышкой у Василия Ивановича терлась какая-то сухонькая старушка. «Девушка, — обратился к ней Василий Иванович, — миленькая!» «Я уж сорок лет как не девушка!» — отрезала бабка. «Да знаю я, знаю, — сказал Василий Иванович, — но выручи меня! У меня, понимаешь, в кармане, селедка течет, проклятая.» «Чегооо?» — спросила бабка. «Селедка у меня там, уже по ноге течет,» — взмолился Василий Иванович. «И что я должна делать с селедкой? — спросила бабка, принюхиваясь. — Да, несет будь здоров!» «Вытащи ты ее у меня из кармана, а? И на пол!» Вот, еще, буду я руку пачкать об твою селедку!» «Женщина, милая, ну пожалей ты меня! Уж не могу, туфля рассолом хлюпает!» — «А я тут при чем?» — «Да ты ж прямо носом в моем кармане!»

И вот так, слово за словом, и доехали Василий Иванович с бабушкой. И оказалось, что и выходят они на одной остановке, и живут на одной улице, даже в одном доме, даже в одном подъезде, только на разных этажах. И оба одинокие. И стали они жить вместе у Василия Ивановича, а квартиру Марии Петровны сдавать. А селедка… А что селедка? Селедка — это чтобы объяснить, что рассказ можно написать о чем угодно. Было бы о чем.

прием, описанный в рассказе «Срезал» — один из наиболее типовых, используемых в фантастических рассказах, описывающих встречу с чужой цивилизацией. Как правило, землянин именно «срезает» заносчивого посетителя из галактики каким-либо страшно умным замечанием. И тот тут же проникается жутким уважением к землянину. Каким? Скорее всего, тем самым, что Шукшин описал так красочно.

Да, я как еще что умное надумаю, так сразу тут же и напишу.

Например, о сумках. Сколько сумок у женщины, знаете?

НИ ОДНОЙ!

Так она и говорит всегда: «У меня ни одной сумки!» Начинаешь считать, а их там как собак нерезанных по шкафам шляется. Конечно, заезженное сравнение, для бесед о прекрасном тоже не совсем. А что еще сказать, если залезаешь в шкаф, а оттуда сумки штабелями валятся? А на понятное замечание следует ответ: «Разве это сумки?!»

Сумка бывает прекрасной первые три дня. А потом это барахло, которое стыдно носить.

По сумке можно узнать характер женщины. Если там нет помады, то это сумка мужчины. Словом, хватит о прекрасном. Давайте поговорим о прозе жизни немного. Вот в такую, как на этом натюрморте, можно что поместить? Это вопрос. А ответ уже получен: «У меня туда помещается ВСЁ!» И действительно, залезть если, то и в самом деле всё можно найти, наверное. Только не удастся, потому что тут же спрашивается: «А что ты там забыл?» А и в самом деле, ничего не забыл.

В одной семье один муж полетел куда-то далеко. В 7 часов вечера улетел. А жена его вернулась домой. И чудится ей что-то нехорошее, такое нехорошее, что и настроение испортилось, и спать хочется, и тревожно. Как вдруг часов в 10 звонок от консьержки. «Нет, — думает жена, — не пойду я отвечать.» А самой еще тревожней. Проходит десять минут, и вдруг в дверь бум-бум-бум. Нет, сначала, значит, звонок надрывался минут десять — не пошла она. А потом бум-бум-бум. И всё ногами бум-бум-бум, так что уже и замок трещать начал. И снова бум-бум-бум. И так страшно стало жене, что подошла она к двери, да и посмотрела в глазок. А там ее знакомая бьет ногами в дверь в озверении и ручку трясет. «А пошла бы ты!» — подумала жена. Да и пошла себе спать. А знакомая и пошла. А утром звонила, спрашивала, улетел муж или нет.