Владимир Тучков - Русская книга людей (сборник)

Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему интересно.

В августе 1997 года, в какой-то мере отдыхая в некогда древней Феодосии, я добросовестно скучал – на море и на суше, под лучами жаркого солнца и струями освежающего дождя, в затрапезных кафе и на кручах Кара-Дага, беспрестанно и с ожесточением повторяя строку любимого поэта: «И дольше века длится день!» Однако счастливый случай свел меня с преинтереснейшим человеком, который профессиональным чутьем угадал во мне писателя, а значит, и внимательного слушателя.

Мой новый знакомый оказался частным детективом, чьими услугами пользуются очень богатые люди, избегающие какой бы то ни было огласки не только результатов расследования, но и самого факта преступления, имевшего место в их доме. Эта секретность проистекает не из обывательского нежелания выносить сор из избы , но жизненно необходима, поскольку репутация людей, стоящих во главе крупных банков, инвестиционных компаний, транснациональных корпораций и международных фондов должна оставаться безупречной во имя всеобщего благополучия и процветания. Ведь от каждого из них зависят судьбы многих тысяч людей – компаньонов, сотрудников дочерних фирм, вкладчиков, государственных чиновников, активистов общественно-политических организаций и спонсируемых деятелей культуры. А малейшее упоминание имени хозяина в скандальной хронике подрывает доверие клиентов к возглавляемому им делу. Это чревато нарушением баланса и крахом некогда успешного предприятия.

Конечно, нам прекрасно известно о многочисленных убийствах банкиров. Но такого рода информация распространяется, когда, во-первых, скрыть преступление невозможно, поскольку оно происходит в публичном месте – в офисе, на улице, в подъезде. А во-вторых (и это главное!) – когда преступление совершается конкурентами, то есть чужими людьми . Но о том, что происходит в домах банкиров, не имеет представления ни один активный читатель рубрики «Криминальная хроника».

Мой крымский знакомый, по вполне понятным мотивам не называя имен, поведал множество историй, в реальность которых было крайне трудно поверить. С одной стороны, сознание не находило в них никаких логических противоречий, вполне естественными выглядели и мотивировки всех чудовищных поступков. С другой стороны, испытываемые мной чувства были взаимоисключающими: одновременное омерзение к этому страшному миру и жалость к его обитателям. Однако наилучшим доказательством подлинности всего услышанного служит та искренность, то неподдельное волнение в голосе, которые звучали из уст моего собеседника.

Необходимо особо отметить, что практически все из рассказанных мне историй падений, предательств и неслыханной жестокости раскрыты не были, хоть детектив после скрупулезного изучения всех обстоятельств выяснял для себя всю подноготную , вплоть до мельчайших подробностей. Однако заказчику расследования предъявлялась совсем иная версия, как правило не разоблачающая никого из героев трагических событий. На то есть ряд причин. Одна из них, наиболее банальная и весомая, заключается в том, что подлинный преступник перекупает следователя , отчего тот получает сразу два гонорара.

Наши беседы обычно проходили в баре пансионата «Ай-Петри», где по вечерам по-европейски ненавязчивая музыка органично сочетается с тогда еще украинским массандровским портвейном, потребление которого сопровождалось неизменным тостом: «За то, что богатые тоже плачут!» Данный цинизм можно лишь отчасти оправдать нравственно расслабляющей атмосферой крымского побережья. Формальным поводом наших умеренных застолий была какая-то экзотическая карточная игра на двоих, необычные правила которой я уже вряд ли вспомню. Однако каждое слово моего собеседника прочно отпечаталось в памяти.

Всеми этими историями с минимальными авторскими дополнениями в части наиболее вероятных диалогов и описаний чувств, которые действующие лица могли испытывать в тех или иных ситуациях, считаю своим долгом поделиться с тобой, уважаемый мой читатель.

Автор.

P. S. Обилие в тексте выделенных курсивом слов и оборотов речи объясняется рядом причин. Тут и затруднения, с которыми столкнулся автор при подыскивании терминов, отражающих смысл и дающих название еще не укоренившимся в русском языке новым социальным и нравственным явлениям. И удивление новому звучанию старых слов в контексте современной жизни. И акцентирование внимания на незначительных деталях, которые впоследствии играют самую решительную роль в развитии трагедии. Да и просто авторское тщеславие, которое настаивает на том, чтобы читатель смог порадоваться вместе с автором тому или иному удачному эпитету.