Владимир Тучков - Русская книга людей (сборник)

«Поэтому я вынужден лишить вас имени, отчества, фамилии и биографии», – зачитал приговор Николай, твердо глядя в глаза бледного как мел нарушителя семейного спокойствия. Тот не понял не только от страха, но и из-за странности формулировки. По застывшему в его глазах недоумению Николай догадался, что необходимы пояснения. И они не замедлили прозвучать:

– Вас часто показывают по телевидению. Ваши портреты печатают в журналах. Вам рукоплещут залы. Поэтому вы, несомненно, считаете себя человеком уникальным и уж тем более незаменимым. Однако это глубочайшее заблуждение, основанное на незнании восточной философии, которая вам должна быть гораздо ближе и доступнее, чем мне, человеку русской культуры. Незаменимых людей не существует, с чем вы довольно скоро согласитесь. Отныне вами будет другой человек. А вы некоторое время проведете в моем доме на положении привилегированного узника. Уверяю вас, никаких материальных неудобств вы испытывать не будете. Что же касается душевного дискомфорта, то уж тут я вам ничего обещать не могу. Знаете ли, ведь это все же наказание…

Произнеся эти грозные слова бесстрастным тоном, Николай позвонил в валдайский колокольчик. И через боковую дверь вошел… руководитель вокально-танцевального ансамбля. Новый руководитель ансамбля внешне ничем не отличался от старого, проштрафившегося. Он имел абсолютно те же самые черты лица, цвет глаз и волос, прическу, форму носа и ушей. Эту полную идентичность дополняли точно такие же костюм, рубашка, галстук, ботинки, носки и перстень на том же самом пальце правой руки. Если бы кто-нибудь решил во что бы то ни стало найти хоть одно отличие и попросил одинаковых людей раздеться, то и тут не к чему было б придраться – не только нижнее белье было одинаковым, но и волосяные покровы груди и ног имели одинаковую густоту и структуру.

Когда лжеруководитель заговорил, то зазвучал абсолютно тот же самый голос, сопровождаемый той же самой мимикой и жестами. И даже лексика и построение фраз были теми же самыми.

Насладившись произведенным эффектом, Николай велел увести руководителя ансамбля, пока его не перепутали с двойником. А затем с полной определенностью заявил Ольге, что если она не желает преждевременной и мучительной смерти своего бывшего полюбовника, то должна держать язык за зубами и вести себя так, словно ничего не произошло.

Полуобморочная Ольга и руководитель ансамбля вернулись к гостям.

Разоблаченный любовник хоть и был крайне подавлен, все же питал абсолютно беспочвенную иллюзию относительно своей дальнейшей участи. По его расчетам, он должен был отсидеть месяца два взаперти, а потом его, искупившего вину, вернут в прежнюю жизнь, изъяв из нее двойника.

Однако Николай был гораздо изобретательнее и беспощаднее, чем это казалось узнику секса. Один из принципов, которым он руководствовался в жизни неукоснительно, был сформулирован следующим образом: «Не внемли молящим об искуплении и исправлении, ибо споткнувшийся единожды не замедлит споткнуться еще раз».

Узника заточили в довольно комфортабельную подземную комнату, стены которой не пропускали звуков. Поставили телевизор, по которому порой показывали выступления его ансамбля. Регулярно снабжали свежими газетами и журналами, в которых он мог читать многочисленные интервью своего двойника.

Дни протекали довольно однообразно. Трижды в день появлялся охранник: утром – с завтраком, днем – с обедом, вечером – с ужином. Из всего многообразия столовых приборов давали только ложку. Вначале это раздражало, но вскоре выработалась привычка подцеплять кусок мяса ложкой и откусывать от него.

Спустя три недели одиночества в комнате стал ежедневно появляться некто необычайно плебейский, ограниченный и косноязычный. Из всего разнообразия форм коротания досуга, придуманных человечеством за тысячелетия своего существования, с ним можно было лишь играть в подкидного дурака да травить анекдоты . Однако он странным образом располагал к себе, отвлекая от одиночества и тягостных дум. Через некоторое время они подружились.

Единственное насилие, которое совершили по отношению к узнику, заключалось в удалении четырех передних верхних зубов. На их место установили мост из блестящей нержавеющей стали. Да и это было сделано самым гуманным образом – под общим наркозом.

Спустя полгода, нарядив в кривобокий пиджачишко и мешковатые брюки, бывшего руководителя вокально-танцевального ансамбля отпустили на волю. Ольга в прощальной процедуре участия не приняла, так как сказалась мужу больной. Он понял ее смятение и проявил милосердие, которое было Николаю не чуждо по отношению к тем, в кого он вложил значительные средства.