Анатолий Курчаткин - Минус 273 градуса по Цельсию

– В следующий раз непременно, – окончательно избавляясь от руки ветерана, сказал К.

– Следующего раза, глядишь, и не будет, – как бы с неким глубоким значением мстительно проскрипел ветеран.

Но обещание это прозвучало уже за спиной К. Забирая вбок, он выбрался из толпы и направился к тому двухэтажному строению, из которого выбегали на поле команды. Понятно, что со стороны улицы строение имело вход, через который с улицы внутрь него и попадали, и как через него входили, так и выходили. Привереду следовало ждать здесь, около него, нигде в другом месте.

Солнце за время матча склонилось к самому горизонту, все вокруг было в длинных, тенях, из воздуха ушел дневной жар, и вместе с размахнувшимися вдаль тенями, вместе с угасшим жаром дня на город, казалось, сошла тугая, как барабан, гулкая тишина. К. шел, глядя на облачно-красную полоску неба между углом пристадионного строения и жилыми домами в отдалении за зеленой кустарниковой полосой, и думал о том, как счастливо для него появился на матче мэр. Конечно, выигрыш команды мэрии был несправедлив и нечестен, и сама команда наверняка понимает это, но выигрыш есть выигрыш, и привереда-победительница в предстоящем разговоре – куда предпочтительнее, чем если бы ее команда ушла с поля с разгромным счетом. А ушла бы с разгромным наверняка.

Просторная, безжалостно залитая асфальтом площадка перед стадионным строением была пуста, никого на ней. Вернее, никого, кроме конопеня. По-прежнему с букетом в руках, он обретался около самого входа в строение, курил, перетаптывался с ноги на ногу, откровенно тяготясь тем ожиданием, на которое подвигнул себя, но по всему его виду было ясно: сколько нужно, столько и будет ждать.

Конопень стоял лицом к входу и не видел подходившего К. К. как споткнулся, нога у него зашла за ногу. Неясное, невнятного смысла предчувствие шевельнулось в нем. Но он не позволил ему задержаться в себе и мгновения. Что за бред, что за дичь! Этого не могло быть. Никак этого не могло быть. Мало ли какие случаются совпадения… Он как бы встряхнулся внутренне: представил себе, что входит в аудиторию, предстоит читать лекцию, отвечать на вопросы – и грудь наполнило азартной бравостью и молодцеватостью, ноги перестали заплетаться, шаг ускорился. Ну стоит там, ждет кого-то, пусть себе стоит.

Конопень, стряхивая с сигареты пепел, повернул голову в направлении К., и по тому, как замер, как медленно потом понес сигарету обратно ко рту, К. понял: увидел его и опознал. К. шел, не отводя от конопеня взгляда. Смотрел на него конопень, и К. тоже смотрел.

В намерении его было – молча миновать конопеня, три-четыре шага – и остановиться, ждать, не обращая на конопеня больше внимания, привереду. Выход из строения один, и пропустить ее невозможно, она должна выйти отсюда, больше неоткуда.

Конопень, однако, не дал осуществиться его намерению.

– Во ништяк себе, – сказал конопень, заступая ему дорогу. – Кого вижу! На свободе и гуляем!

Растерянное непонимание стояло в его глазах. Но тяжелая ненависть в них была сильнее этого непонимания.

К. не ответил ему. Почему вдруг он должен был отвечать конопеню. Он не должен был ему ничего. Разве что поквитаться с ним за все. Но это было выше возможностей К.

– Чего молчишь? – держа руку с сигаретой на отлете, словно готовый для удара наотмашь, покривил презрительно губы конопень. Казалось, ему несказанно гадко говорить с К., но вот заставляет себя. – Откуда здесь взялся, спрашиваю?

В желудке у К. пробурчало. Как если бы он так ответил конопеню – утробой. Ему по-прежнему хотелось есть, но желудок уже не резало, только время от времени тот выдавал протяжную кошачью песню, будто жаловался на голод и просил еды.

– Чего приперся сюда? – снова вопросил конопень. – Хрена надо? Молчать собираешься?

Удержись, не отвечай, как не слышишь, говорил себе К. Ни слова, ни звука, не обращай внимания. И неожиданно для самого себя сказал:

– Пробей по своей базе, узнаешь откуда.

– Да ты!.. – конопень будто задохнулся. Что-то глубоко оскорбительное помн и лось ему в пожелании К. – Иди отсюда, тебе говорю! Иди подобру-поздорову! Знаешь, кого я жду? Знаешь кого?

Предчувствие, кольнувшее было К., когда подходил к конопеню, вернулось к нему гулкой и мощной приливной волной – как кипятком окатило его. Неужели? С букетом… Не может быть!

– Пошел бы ты, – процедил К. сквозь зубы.

Конопень отбросил в сторону сигарету, вытащил из кармана пачку, выщелкнул из нее новую сигарету, вставил в рот, щелкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся.