Аарон Аппельфельд - Катерина

— Где вы? — обратилась она к детям, будто меня вообще не существовало.

Дети были так потрясены, что не вымолвили в ответ ни слова.

Тогда она обратилась ко мне — голосом, какого я не слышала со дня смерти матери: гнев и сдавленные рыдания смешались в нем. Она сказала:

— Зачем ты украла детей? Разве можно красть детей?! Все тебе доверяли. Бот она, благодарность, вот чем ты отплатила за добро…

Кровь закипела у меня в жилах, но слова застряли в горле. Я чувствовала себя так, как в давние времена, когда, бывало, в поле мать налетала на меня внезапно и лупила до крови. Но на сей раз удар был нанесен не рукой, а словом. Тут же повернулась она к детям с притворной улыбкой:

— Мы вас не забыли. Мы искали вас повсюду. Все углы обшарили….

Дети не проронили ни слова. Они приблизились ко мне и стали рядом. Их близость одолела мою немоту. Я сказала:

— Зачем вы обвиняете меня понапрасну? Я детей сберегла. Дети Розы дороги мне, как свои, родные. Пусть они сами скажут, мальчики стояли рядом со мной, их била дрожь.

— Вы не узнаете тетю Франци? — не воспринимая моих слов, она обращалась к детям. Голос ее был грубым и хриплым.

Я чувствовала себя скованной, словно во сне. Все происходящее было и выше меня, и сильнее меня. Я заговорила с русинами, крепкими парнями:

— Не верьте ей. Она вас за нос водит.

— Ты детей украла, так помалкивай! — она услышала и оборвала меня.

— Проклятая! — не сдержалась я.

Русины подошли поближе и рассказали мне, что евреи платят им по шесть тысяч за каждого пропавшего ребенка.

— Зачем тебе эти дети? Мы дадим тебе новый тулуп и резиновые галоши из Германии.

Они говорили со мной на родном языке, словно братья — с сестрой.

Тем временем женщина присела на корточки и начала уговаривать детей. Слова ее впивались в мою плоть.

— Оставьте их! — не выдержав, закричала я.

— Соберите ваши вещи и тронемся в путь, — обратился к детям один из русинов.

Слова его испугали детей, и они вцепились в меня.

— Мы хотим вернуть вас в семью.

— Я хочу Катерину! — разрыдался Меир. — Катерина тебе не мать и не тетя.

Тут вступила тетя:

— Вам нельзя забывать, что вы — евреи. Мать ваша в лучшем из миров не найдет себе покоя. Вот уже несколько месяцев я с ног сбилась, разыскивая вас повсюду.

— Мы хотим Катерину! — плакал Меир.

— Нельзя говорить так. Тетя пришла спасти вас. Вы — евреи. Нельзя забывать, что вы — евреи.

— Что вы их уговариваете? — сказал тете один из русинов. — Уж мы возьмем их.

— Не берите их силой, — с трудом произнесла я.

Терпение одного из парней лопнуло, он сказал:

— Мы стараемся изо всех сил. Но если не понимают — выхода нет. Чего ты идешь от нас? Чтобы мы вас умоляли?

— Дети, — вымолвила я, и слова застряли в горле, — вам решать, я не хочу вмешиваться.

— Мы останемся с тобой, — произнес Авраам, который до сих пор не издал ни звука.

— Что ты такое говоришь? — один из русинов возвысил голос. — Вы должны вернуться на свое место, а место ваше — с евреями. Эта женщина заботилась о вас до нынешнего дня, а теперь вы должны вернуться домой, понятно?

Какое-то мгновение я собиралась обратиться к русинам, моим братьям, и сказать им, что эти дети мне дороже всего, что я их вырастила и без них мне жизни нет. Но тут же поняла, что они заботятся только о своей выгоде, ни в чем мне не уступят, — и немота сковала мои уста.

Пока мы препирались, мальчики сорвались с места и помчались в сторону леса. Они пронеслись стрелой, и не прошло и нескольких мгновений, как скрылись из глаз.

— Что ты с ними сделала? — взъярилась женщина.

Однако парни-русины не растерялись, они поднялись на холм и там разошлись в разные стороны. Дрожь пробежала по моему телу, когда я увидела их суровые лица. Они шли медленно, шаги их были пружинисты. У самого леса они ринулись в чашу, словно два волка. Лес мигом поглотил их.

— Что ты с ними сделала? — женщина снова со злостью обратилась ко мне. — Почему они убегают от меня?

— Не знаю, я не ведьма! — весь свой гнев вложила я в последнее слово.

Женщина, по-видимому, ощутив мой гнев, сказала:

— Я — их тетя. На мне лежит обязанность вырастить и воспитать их. Вот уже два месяца я мечусь в поисках. Почему ты не привела их к нам?

— Боялась, — приоткрылась я ей.

Это единственное слово приизвело магическое действие. Женщина закрыла лицо руками и разразилась рыданиями. В это мгновение я особенно ясно осознала, что вот уже два года эти дети — мои сыновья, я их усыновила, и никто не сможет разорвать эту скрытую связь.