Илья Стогов - 150 дней в Петербурге

Вернее, не так. Те, кто отправятся в кинотеатр, чтобы похрукмкать поп-корном и поежиться от видов глобального катаклизма, свое тоже получат. Каноны жанра соблюдены Бондарчуком почти безукоризненно. Если в позапрошлом его фильме «Обитаемый остров» инопланетные города выглядели все равно картонными, а массовые битвы разыгрывались массовкой человек в тридцать, то к «Притяжению» тут претензий никаких. Город разгромлен по-всамделишному, искореженный металл кажется и вправду опасным, для съемок сцены подавления бунтов задействована дивизия МВД.

В американских киношках все это вы видели, конечно, миллион раз. Вот только теперь дело происходит не у них, а у нас. Хватит смотреть, как летающие тарелки рушатся на головы жителей Бронкса или Эшбери-Хайт: у Бондарчука корабль пришельцев падает на Чертаново, и говорят, тамошние жители узнавали в сцене крушения собственные универсамы со спортплощадками. И черт с ним, что лично я понятия не имею, где именно находится это Чертаново – приятен сам факт.

Блокбастеры это ведь такой жанр, в котором публике показывают ее саму, но немного лучше, чем она есть. Так, чтобы с одной стороны все было знакомым, узнаваемым, но с другой – чтобы показанная картинка заставляла распрямить от гордости за самих себя плечи (и хотя бы немного втянуть живот). В этом смысле «Притяжение» фильм почти идеальный: жители живут в привычных блочных новостройках, едят чипсы знакомых марок, и даже новости им сообщают те же теледикторы, что и мне. Без нестыковок конечно, не обошлось. Трудно проверить, что в квартире главного героя, (высокопоставленного силовика) нет ванной, а стоит лишь втиснутая в кухню душевая кабина. Ну да и ничего – зато долгая сцена с обнаженной юной героиней, плещущейся в этой самой кабине, диво, как хороша.

Впрочем, блокбасер блокбастером, но где-то со второй половины «Притяжения» ты ловишь себя на мысли, что фильм-то, оказывается, совсем и не про инопланетян. Два часа десять минут экранного времени молодые герои защищают то, что им дороже жизни, или трусят и позорно бегут… мучаются от страха потерять любимых, или обнаруживают вдруг, что способны по-настоящему ненавидеть. Ну, да, вертится все вокруг лежащей посреди Чертаново летающей тарелки, из которой выползают иногда гибкие твари с коленками назад. Но от этого следить за происходящим ничуть не менее интересно.

Интересно, – и еще немного грустно. Сидя в кинотеатре иногда я ловил себя на мысли, что живем мы все-таки в очень странное время. Странное оно тем, что сегодня даже вполне себе банальные вещи вдруг стали невиданным откровением. Кто сомневается в том, что каждый из нас сам по себе вовсе не плох, но собравшись в орущую толпу люди способны вести себя хуже, чем животные? Но когда Бондарчук с хирургической безжалостностью показывает это на экране, ты охаешь и говоришь «Вот это да!». Кто станет спорить с тем, что телевидение почти всегда врет, – но когда в «Притяжении» ты видишь, как быстро и неотвратимо ящик превращает в сволочей симпатичных вроде бы молодых ребят, то задираешь брови и лишь разводишь руками.

К фильмам про НЛО принято относиться с иронией. Но инопланетяне это ведь не обязательно космические страшилища со щупальцами и слюнявыми пастями. Как говорит в фильме один из героев: вступая в контакт, мы, прежде всего лучше узнаем себя самих. И в этом смысле, думаю, «Притяжению» есть, что сказать о каждом из нас. Может быть, кому-то суть сообщения покажется банальной, а я и не стану спорить: самые важные вещи на свете часто и правда выглядят полной банальностью. Вот только, если не повторять их время от времени, люди просто перестанут считать эти вещи действительно важными.

В фильме есть сцена, когда девушка делает раненному инопланетянину переливание крови. И после этого вдруг начинает понимать его инопланетянскую речь. То есть, вроде как, если кровь у нас одного цвета, значит, мы способны понимать друг друга, даже если не испытывает друг к другу симпатии. Допускаю, что еще несколько лет тому назад я бы, пожалуй, и сам посмеялся над тем, насколько в лоб подана простенькая, в общем-то, мысль. Вот только сегодня такие вот сцены вызывают у меня уже совсем иные соображения.

Например, о том, почему людям так просто начать ненавидеть – стоит кому-нибудь просто дать к этому команду. О том, что разговаривать друг с другом, говорить, что думаешь (и пытаться слушать, что говорят тебе), это самое трудное в жизни, – но и самое важное, ведь только это и делает нас по-настоящему людьми. И еще: о том, что должен же хоть кто-то говорить об этом даже в самые ожесточенные времена. Пусть даже и на примере торчащей над разрушенным районом Чертаново летающей тарелки.