Илья Стогов - 150 дней в Петербурге

Знаете, что самое обидное? В той же Нигерии дела сегодня обстоят ровно наоборот. Когда пару лет назад я был там последний раз, то даже в небольших городках видел книжные лавки, в которых продавались романы современных отечественных авторов.

Кто знает, возможно, пока вы читали эту статью где-то под солнцем Черного континента молодые чернокожие парни и девушки как раз спорили о последнем романе Пелевина. Но вот над моей собственной родиной по-прежнему висит тишина.

Несколько лет назад мне удалось подержать в руках странный документ, озаглавленный «Основные причины смертности среди членов Ленинградского отделения Союза писателей». Датировался он допотопными советскими временами, предназначен был строго для служебного пользования, а самым странным в нем было то, что, согласно документу, одной из наиболее распространенных причин гибели ленинградских литераторов, было, оказывается, нападение медведя.

– Неужели медведи в Ленинграде и правда так часто грызут писателей? – поинтересовался я у человека, показавшего мне справку.

– В Ленинграде нет, не часто, – ответил тот. – Но не стоит забывать, что когда-то именно к писательской организации нашего города были прикреплены все литераторы малых полярных народов.

Говоря о «великой русской литературе», мы (как само собой разумеющееся) имеем в виду литературу русских. Но не стоит забывать: по-русски свои книги ведь писали и прозаики очень многих иных национальностей. От абхаза Фазиля Искандера и киргиза Чингиза Айтматова, до авторов малых, очень малых и совсем малых народов. И всего несколько десятилетий тому назад именно Ленинград был литературной столицей громадного региона, простирающегося от льдов Арктики до дебрей Маньчжурии.

Самый первый роман, написанный заполярным автором тоже, кстати, вышел именно в нашем городе. Дело было в середине 1930-х, назывался роман «Жизнь Имтеургина-старшего». Рискну предположить, что лично вы об этом произведении не слышали никогда в жизни, но вот в довоенные годы книжка считалась самой, что ни на есть классикой приключенческой литературы. Там были шаманы, схватки с полярными волками, вьюги, на неделю погребающие человека под трехметровым слоем снега. И, разумеется, там было все, что в наши дни считается непременным атрибутом анекдотов про чукчей: «Муж мой! Грудная младшая дочь помочилась и намертво примерзла к земле!». «Влей в ее горло огненной воды, пусть перестанет плакать».

По национальности автор «Имтеургина» был юкагиром – членом крошечного народа, насчитывающего всего четыреста с чем-то человек. Впрочем, ходят настойчивые слухи, что в реальности книжку за него написал лично Самуил Маршак. А коли так, то первым автором родом из Заполярья считать стоит не его, а чукчу Юрия Сергеевича Рытхеу.

Сам писатель утверждал, что дед его служил одно время экспонатом в нью-йоркском зоопарке: сидел в клетке, на которой было написано «Чукотский шаман». При рождении будущий классик чукотской литературы получил лишь имя «Рытхэу», а «Юрием Сергеевичем» звали милиционера, выдававшего юному чукче паспорт, и не сумевшего придумать имя-отчество позвучнее. Лет до четырнадцати самым изысканным лакомством мальчик считал слегка протухший тюлений жир, а спал, завернувшись в плоховыделанную звериную шкуру. Зато потом получил направление на учебу в Ленинградский университет, и жизнь его круто поменялась.

У Рытхэу есть очень смешной рассказ, в котором он пишет, как всю долгую дорогу до Ленинграда переживал, что не взял с собой байдарку. В направлении на учебу указывался адрес ВУЗа (Васильевский остров), а как доберешься до острова без хорошей байдарки? В те годы в Университете училось сразу несколько будущих звезд заполярных литератур и каждый потом вспоминал о чем-то похожем. Тувинец Кенин-Лопсан, например, утверждал, что торчащие за окном аудитории купола Исаакиевского собора, его земляки называли «Золотая юрта».

К концу ХХ века главными звездами британской литературы неожиданно оказались пакистанец Салман Рушди и нигериец Бен Окри. А главными кумирами нью-йоркских интеллектуалов – перуанец Варгас Льоса и турок Орхан Памук. Что-то очень похожее происходило в те же годы и у нас. Заполярные романы, чтение, конечно, на любителя, но в занимательности им не откажешь. В «Женитьбе Кевонгов» нивхского писателя Владимира Санги невеста погибает от удара костяным копьем в голову. В «Черном стерхе» якута Ивана Гоголева подробно описывается поедание галлюциногенных мухоморов.