Илья Стогов - 150 дней в Петербурге

А проблемы, мне кажется, налицо. Вот, к примеру, два фильма «Экипаж»: классический советский и римейк прошлого года. О чем рассказывал первый? Грубо говоря, о том, что у нас в стране один за всех и все за одного. О том, что если где-то в небесах терпит бедствие НАШ борт, с НАШИМИ детьми и перепуганными женщинами, значит, тысячи людей сделают все возможное, лишь бы борт благополучно посадить. Никто из членов того, советского, «Экипажа» не был ангелом: у одного проблемы с женой, у второго с детьми, третий вообще бабник. Но когда становится трудно, и чью-то жизнь все равно придется отдать, каждый, не задумываясь, предлагает свою. А о чем «Экипаж»-2016? Если очень кратко, то о том, как менеджмент частной авиакомпании пытается спасти крайне дорогостоящую авиатехнику.

Та же история с нынешним «Временем первых». Сколько фильмов про космос было снято в СССР? Десятки? Сотни? Во многих герои жертвовали собой ради светлой цели, но вряд ли хоть где-то светлая цель была озвучена столь прямо, как здесь. В фильме есть сцена, когда герой, играющий конструктора Королева, приходит на прием к Брежневу, а тот сидит абсолютно один в громадном зале, кушает фрукты, смотрит кино и, почавкивая, отдает приказ: не позже такого-то числа человек должен выйти в открытый космос. И от этого все дальнейшие жертвы и подвиги кажутся немного смазанными. Это что же, люди, получается, гибли, лишь бы кто-то и дальше мог, противно чавкая, кушать фрукты в громадных залах?

Советский кинематограф был насквозь пропитан героизмом, как ром-баба сиропом. Но там это выглядело уместным и логичным. Вот героев давнего боевика «Пираты ХХ века» атакуют злодеи, а те совершают немыслимое, лишь бы вернуться домой. В Страну советов. Туда, где нет бандитов, инфляции, безработицы, межнациональных проблем и тарифов ЖКХ. Но сегодня тот же самый фокус у режиссеров уже не прокатывает. В прошлогоднем «Ледоколе» герои тоже мечтают вернуться, да только, глядя в экран, ты постоянно ловишь себя на мысли, на кой ляд им это нужно, коли дома царит нищета, свирепствует КГБ, а руководство страны занято исключительно собственным обогащением и на подданных плевать хотело?

Несколько лет назад (в том самом году, когда я ездил взглянуть на остатки Байконура) мне как-то попались на глаза результаты странного соцопроса, согласно которому на вопрос, в чем именно состоит смысл жизни, три четверти респондентов ответили, что в покупке отдельной квартиры. Режиссеры и продюсеры пытаются хоть как-то раскачать аудиторию, воспламенить ее примерами почти вековой давности: подвигами полярников, танкистов, космонавтов (кого там еще?). А аудитория смотрит телерепортажи с премьерных показов, видит на запястье у исполнителя главной роли часы, стоимостью с эту самую отдельную квартиру, и после этого воспламеняться отказывается наотрез.

Впрочем, поймите меня правильно: сказанное вовсе не означает, будто «Время героев» смотреть не стоит. Секреты истории там и, правда, раскрыты, Хабенский с Мироновым диво, как хороши, а спецэффекты хоть и не тянут на сравнение с «Притяжением», но все же присутствуют. Что же касается примеров для подражания, то это уж дело вкуса.

Обещают, что скоро на экраны выйдет еще один отечественный блокбастер на космическую тему. Называется «Салют-7». Может хоть там все, наконец, срастется.

Можете со мной не соглашаться, но я вот отлично помню: к концу СССР в стране не осталось ни одного настоящего писателя. Не в смысле, членов Союза писателей, или тех, кого показывали по телеку с титром «писатель», – а таких, чтобы их книжки хоть кто-нибудь и вправду читал. И может быть, единственным исключением был Юрий Поляков – последняя литературная звезда умиравшего СССР.

Вряд ли когда-нибудь Полякова можно было бы назвать «культовым автором». Но чуть ли не каждая его книжка становилась реальным бестселлером. Во-первых, он писал о том, о чем писать рисковали немногие (например, в повести «Сто дней до приказа» первым ввел оборот «армейская дедовщина»). А во-вторых, писал дико занимательно. Прежде, чем (уже в 1990-х) на этот рынок массированно вторгся Довлатов, именно Юрия Полякова стоило считать главными остряком отечественной словесности. В одной своей книжке он, например, утверждал, что обзывательство «чмо» расшифровывается, как «человек московской области». В другой описывал предварительные ласки героев оборотом «введение в языкознание». Для позднесоветских времен это было очень, просто очень круто.