Сергей Морозов - Великий полдень

Еще два три года тому назад совсем юной, самой обычной девушкой она жила с родителями где то на столичной окраине и как все ее сверстники да и вообще большинство москвичей, со сладким замиранием сердца смотрела на развернувшееся в центре грандиозное строительство. Почему то ей сразу пришла мысль о том, что за всем этим великолепием, отличавшимся таинственным единством, должен стоять один человек, что именно в голове одного человека могла родиться идея необыкновенного мегаполиса. И с самого начала ее преследовала странная, полубессознательная и беспокойная мечта — увидеть, приблизиться к этому человеку, познакомиться с ним. Зачем? Она этого не знала. Так, вероятно, ее сверстницы заболевали «любовью» к кинозвездам.

Родители — не бедные, не богатые, самые обычные люди, спокойные и добрые. С высшим образованием, начитанные. Стало быть, по всем меркам интеллигентные. Может быть, единственный их недостаток — скучные, состарившиеся и разболевшиеся гораздо раньше времени. В молодости они серьезно увлекались спортом, всяким там альпинизмом — багизмом, и один раз даже побывали в Гималаях, где и зачали ее, Альгу. Теперь, увы, единственной их мечтой было разбогатеть и отправиться на лечение за рубеж — в какой то первоклассный медицинский центр. Для того чтобы разбогатеть, они бросались в довольно таки странные «коммерческие» предприятия и хватались за различные модные способы обогащения. Вдруг всерьез начинали изучать курсы акций или высчитывать какие то «беспроигрышные» серии облигаций. Играли в лотерею, участвовали в разнообразных рекламных компаниях, проводимых фирмами: собирали колпачки от бутылок из под минеральной воды, вкладыши, наклейки, которыми снабжались упаковки с продуктами, смотрели телевизионные шоу и писали письма с ответами на викторины. Оба очень рассчитывали на свой кругозор и интеллект. А ведь совсем не глупые были люди…

Мало помалу взаимопонимание между Альгой и родителями начало таять. Кроме того, они вдруг принялись подозревать ее во всех грехах. Тяжелые затяжные скандалы стали следовать один за другим. Это было тем более обидно и больно, что она их, своих родителей, очень любила. Финал последовал вполне банальный: Альга, все чаще уходившая из дома, в один прекрасный день решила, что с нее довольно, что она уже достаточно взрослая, чтобы начать абсолютно самостоятельную жизнь, и исчезла окончательно. В небольшом кожаном рюкзачке лежали только зубная щетка, упаковка пресловутых гигиенических прокладок, миниатюрный томик японской классической поэзии да собственная записная книжечка.

Поначалу бродячий образ жизни пришелся ей по душе. Ей всегда попадались хорошие подруги, у которых можно было пожить недельку другую. Более или менее везло на людей. В притоны и грязные подвалы не заносило. По счастью, ее сразу прибилась к какой то чистой культурной богеме, где, по ее собственным словам, процент порядочных людей оказался весьма высок, а законченных подонков умели отваживать. Какая то художница дизайнер с собственной мастерской взялась обучать ее живописи, а известный кутюрье и постановщик модных шоу познакомил с профессией топ модели. У нее также завелись друзья среди цирковой публики и профессиональных спортсменов. Всего понемногу. Кое чему она успела научиться. Но и тут, конечно, случались всякого рода инциденты, наркотики, свободный секс и прочее. Но Бог миловал.

Она понимала, что опасная грань, за которой начинается ад проходит где то поблизости. Прекрасные ничего не обещающие изумрудные глаза были неважной защитой в этом мире. Скорее, даже наоборот — магнетически притягивали самый гнусный порок. В компании двух — трех подруг она пускалась в опасные приключения — случайные знакомства, ночная жизнь. Манили модные тусовки, экзальтированные клубы, Видимо, она сама еще колебалась — не зная, куда занесет нелегкая… Встречались ей мужчины и женщины, в которых, наверное, стоило влюбиться. Но она никогда не забывала о своей мечте взглянуть на человека, который построил Москву.

Сначала она решила, что это — Папа. За недолгий период своей бродячей жизни она успела наслышаться о нем. Но проникнуть в окружение Папы было практически невозможно. Это был абсолютно замкнутый круг. Впрочем, она и не ставила перед собой такой задачи. А если бы ставила, то все ее попытки окончились бы плачевно, если не трагично. Однако судьба словно вела ее за руку и привела на тот самый пятачок перекресток вблизи правительственной трассы, где тоскующий Папа, который проносился мимо в лимузине, случалось, подбирал девчонок. Конечно, на первый взгляд это был образец вульгарности и падения… Но, во первых, Альга, сама по себе, была совершенно особенной девушкой, к которой не могло прилипнуть ничего грязного, вульгарного или унизительного. А во вторых, несмотря на банальность ситуации, в этом повороте судьбы прослеживались некая мистическая закономерность и своеобразный обычай, укоренившийся испокон веков: какой-нибудь могущественный древний вождь встречал бедную девушку у степного колодца, проезжая мимо; фараон замечал в поле девушку, собирающую колосья, или царь находил возлюбленную среди виноградных лоз… Словом, она сама не успела сообразить, как оказалась наедине с самим Папой, намерения которого поначалу были отнюдь не столь поэтичны, чтобы сложить еще одну «Песнь Песней». Тут же в лимузине он облапил ее, пьяный, возбужденный красотой ночной незнакомки, но внезапно отпрянул. Что то поразило его в девушке. Может быть, именно сверкающие изумрудные глаза. Она лишь коротко покачала головой — нет! Только и всего. Если бы в тот момент он все таки настоял на своем, т. е. если бы она отдалась ему, то она, со всей своей чистотой, красотой и очарованием, оказалась бы еще одной глупой девчонкой в сонме его любовниц. Поначалу он, вероятно, намеревался растянуть удовольствие, просмаковать момент. Они завели беседу. Затем ему, мужчине в полной силе, пришла в голову мысль, а не обзавестись ли, наконец, постоянной блестящей любовницей. Не мальчишка уж он и еще не сластолюбивый старикан, чтобы до такой степени зациклиться на «сексе», — а по сути на набившей оскомину чернухе. Может быть, у него были и другие причины притормозить, о которых она еще не подозревала. Папа ни минуты не сомневался, что она то готова отдаться по первому требованию.