Сергей Степанов - Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

Вечером 1 сентября 1911 г. к киевскому городскому театру потянулся нескончаемый поток экипажей. Парадный спектакль (ставилась опера Н.А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане») являлся частью торжеств, связанных с открытием памятника Александру II. В 1911 г. вся Россия отмечала 50-летие реформы 1861 г. Почтить память своего деда прибыл Николай II в сопровождении свиты и почти всех министров, и, естественно, присутствие высших сановников и царя потребовало особых мер для обеспечения их безопасности. Эти меры были приняты задолго до того, как царский и свитский поезда тронулись со станции Новый Петергоф. Общее руководство охраной считалось прерогативой министра внутренних дел. С апреля 1906 г. эту должность занимал Петр Аркадьевич Столыпин, с июля 1906 г. он являлся одновременно Председателем Совета министров. Как правило, организация охраны вне столицы поручалась местной администрации, но в данном случае Столыпин возложил эту обязанность на своего заместителя – товарища министра внутренних дел, командира корпуса жандармов, генерал-лейтенанта, шталмейстера Павла Григорьевича Курлова. Это имело роковые последствия.

Неизвестно, чем руководствовался Столыпин, отдавая предпочтение своему заместителю. Высокопоставленные чиновники ревниво следили за подобными назначениями и обижались не хуже институток. Генерал-губернатор Ф.Ф. Трепов как хозяин Юго-Западного края твердо рассчитывал, что почетные хлопоты по приему царской семьи лягут на его плечи. Он был настолько уязвлен предпочтением, оказанным Курлову, что попросил премьер-министра передать царю свое ходатайство об отставке. Столыпину удалось уладить этот инцидент. По воспоминаниям Трепова, премьер-министр просил «не утруждать его непосильным докладом Его Императорскому Величеству о каких-то разномыслиях, возникших среди главных начальников по вопросу об охране Государя» [1]. Курлову же Столыпин написал: «Как вы знаете, я опасался этого и, по правде сказать, понимаю Трепова… Вас прошу всячески щадить его самолюбие, оберегать всемерно его авторитет начальника края» [2].

Человеку не дано предугадать собственную судьбу. Есть сведения, что Столыпина мучили мрачные предчувствия перед киевской поездкой. Вряд ли у него была полная свобода рук при назначении главного организатора охраны на торжествах, ведь надо было учитывать интересы царской четы и придворные интриги. Кто знает, дрогнуло ли сердце у Столыпина, когда он подписывал распоряжение о назначении Курлова? Пришло ли ему в голову, что, вроде бы удачно урегулировав инцидент между министерством и генерал-губернатором, он по существу подписал себе приговор?

За две недели до начала торжеств Курлов выехал в Киев, чтобы лично наблюдать за всеми приготовлениями. В дороге его прихватил радикулит, так что ему пришлось срочно вызывать из столицы известного тибетского целителя Бадмаева. В Киеве генерал почти не покидал апартаментов в гостинице «Европейская». Впрочем, дело не было брошено на произвол. Административная машина исправно крутилась, тем более что Курлов привез с собой двух помощников – вице-директора Департамента полиции, статского советника М.Н. Веригина и начальника дворцовой охраны, полковника А.И. Спиридовича. Предполагалось, что они будут авторитетными советниками для начальника Киевского охранного отделения подполковника Н.Н. Кулябко.

В распоряжении организаторов охраны были местная полиция и войска Киевского округа. На покрытие дополнительных расходов Курлову выделили 300-тысячный кредит из фондов Министерства внутренних дел. Полиция постаралась очистить город от неблагонадежных элементов. Охранное отделение провело массовые «ликвидации» – так на жандармском языке назывались аресты (после революции аналогичные органы вкладывали в этот термин более грозный смысл). В ночь с 28 на 29 августа было «ликвидировано» 33 человека, подозреваемых в принадлежности к партии эсеров. Аресты производились также среди анархистов и социал-демократов.

Особое внимание было обращено на маршруты следования высоких гостей и вообще на все места, которые они собирались посетить. Особое регистрационное бюро занималось проверкой благонадежности горожан, а полицейские надзиратели опрашивали каждого обывателя, о приезжих запрашивали по телеграфу. Владельцам домов и усадеб предписывалось во время проезда высочайших особ: «а) все ворота здания и заборов, им принадлежащих, держать запертыми, б) на крыши, чердаки, заборы, деревья и к слуховым окнам никого не допускать и при каждых воротах иметь привратника, который должен впускать и выпускать только известных ему лиц, в) хозяева квартир, расположенных в тех местностях, обязываются во время проезда Его Величества допускать к окнам и на балконы квартир, ими занимаемых, только лиц, ими приглашенных и хорошо им известных» [3].