Элис Петерсон - Другая Элис

На десятый день я получила букет подсолнухов от Софи, Мэтью, Маркуса и Ребекки. Цветы всегда поднимают настроение, но меня и так переполняла радость. Меня обещали отпустить домой. Еще я умирала, хотела выкурить сигарету. Должны отпустить…

Выписали! Пока мы с мамой собирали мои вещи, я снова взглянула на старушку с синяками. Она улыбнулась мне. Пришел санитар, забрал мою сумку. Уходя, я оглянулась и улыбнулась ей в ответ.

Свежий воздух! Машины! Люди! Снова жизнь. Я была счастлива, что еду домой.

Все было позади.

Медицинская сводка

Я больше не лечусь у доктора Фишера. Наша последняя встреча была самой удачной и продуктивной. Теперь я лечусь у одного из ведущих докторов из Королевской больницы Бристоля. Он назначил мне Препарат Номер Восемь: инъекции золота. Я молю бога, чтобы это предотвратило у меня дальнейшее разрушение суставов и инвалидность. Раз в месяц мне делают стероидные инъекции, которые поддерживают меня, хотя я понимаю, что не могу жить на них постоянно. Но самое эффективное лекарство — говорить о моей болезни всем — друзьям, тьюторам. Их поддержка и понимание помогают мне в студенческой жизни лучше всяких таблеток.

Октябрь 1995 года. Я вернулась в Бристоль с новеньким бедром. Операция оказалась одним из лучших решений, которые я когда-либо принимала. Теперь я могла ходить без костылей, и меня больше не терзала гложущая боль. Я чувствовала себя увереннее и была готова к общению с ровесниками.

Мы с Софи жили на квартире в Клифтоне. Всего нас было шестеро — три девчонки и трое ребят. Мой тьютор по истории искусства, мистер Плант, приятный, добрый мужчина с родинкой на круглом лице и неизменной сигаретой «Мальборо ред» в углу рта, приложил все силы и помог мне перейти на второй курс. Он помогал мне учиться дома, присылал записи лекций и списки литературы вместе с письмами, в которых спрашивал о моем самочувствии, и к концу лета наши отношения утратили все следы формальности — мы стали друзьями. Я была тронута тем, сколько времени он уделял мне, помогая готовиться к экзаменам за первый год, которые я сдавала летом. Он мне помог не отстать от моих друзей, и я буду вечно благодарна ему за это.

Мне нравилась студенческая жизнь. Наша ванная была сырой и вонючей, моя кровать состояла из двух матрасов, продавленных в середине, но меня это не волновало. Мои кулинарные таланты оставляли желать лучшего, но я любила ходить по магазинам с Софи, она помогала мне достать мюсли «Альпен» или «Кап-а-суп», стоявший на высоких полках. Шкаф на кухне был у меня общим с Маркусом и Стивеном. Жестяные банки Маркуса стояли в линейку в строгом военном порядке по сравнению с моими упаковками спагетти, пачками с соусом, консервированным тунцом и мамиными пончиками, которые, к ее огорчению, часто так и плесневели, забытые. Я ждала конца лекций, приходила домой и открывала бутылку вина. Поскольку в квартире мы жили вшестером, всегда было с кем поговорить. Пустая бутылка присоединялась к своим сородичам, выстроившимся на длинном столе в холле. Жужжал звонок в дверь, звенел телефон, гремела музыка, мы ходили в местные пабы, устраивали дома вечеринки. Нам было весело, и я наконец-то чувствовала себя обычной студенткой, учившейся ради диплома. С каждым днем я ощущала себя все более самостоятельной. Мои соседи по квартире были замечательные ребята, всегда готовые мне помочь. Они приносили бутылки с горячей водой, открывали тугие крышки, покупали пакеты с мороженым горохом, которые я прикладывала к коленям. Они всячески поддерживали меня, беседовали со мной у постели, если у меня бывали плохие дни, притаскивали для меня из библиотеки тяжелые книги. Последние два с половиной года сблизили нас с Софи еще больше. Мы с ней вместе решали разные проблемы. Пожалуй, можно сказать, что во всякой болезни есть одна хорошая вещь — она показывает тебе, кто твои настоящие друзья, и еще больше укрепляет дружбу.

Я любила свою специальность. Теперь у меня были два новых тьютора — глава отделения истории искусств мистер Бёрнс и миссис Уикэм, которая преподавала дизайн и прикладное искусство. Оба знали мою ситуацию, но никак не выделяли меня из группы, не заставляли чувствовать себя не такой, как все, а если мне нужно было наверстать пропущенные лекции или практические занятия, часто мне помогали. Я с одним знакомым парнем собиралась слетать в Венецию, чтобы посмотреть Тициана и Беллини. До занятий в университете я почти не бывала в галереях и музеях — и хотя это был полный контраст с игрой в теннис в Америке, я с удовольствием изучала историю искусства, у меня появился новый интерес в жизни.