Калле Каспер - Буриданы [журнальный вариант]

Эрна была на несколько лет моложе Эрвина и почти такая же худая, как Марта, которую она напоминала и своей замкнутостью. Эрвину всегда казалось, что мать ни одному человеку не открывает всего, что чувствует и думает, даже отцу, не говоря о детях. Иногда, правда, мать могла взорваться, и тогда в доме возникала грозовая атмосфера, такая, что отец торопился куда-то удалиться, или отправиться на работу, или пойти в гости к Августу Септемберу, своему бывшему работнику, а ныне приятелю. От Эрны, если судить по внешнему виду, Эрвин подобных эскапад не ожидал, но кто знает, какие страсти наполняли душу этой милой кареглазой девушки.

Они пошли в большой зал, где уже никого не было, Надежда с дочками свою часть работы завершили. Эрвин влез на стул, сиденье которого мать предусмотрительно накрыла газетой, и Эрна подала ему один угол занавески, держа другой в руке в ожидании, пока Эрвин наденет свой на крайний крючок. Эта работа оказалась не такой уж легкой, тесьма, в которую следовало воткнуть крючок, была узкой и из какой-то плотной ткани, и Эрвин несколько раз уколол себе палец, прежде чем крючок вошел куда надо. Затем он спрыгнул на пол, перенес стул на два метра вправо и снова влез на него, чтобы закрепить и другой угол занавески.

Снизу послышалось хихиканье.

— По какому поводу столь бурное веселье? — спросил Эрвин.

Он не знал, как обращаться к Эрне, на “вы” или на “ты”; с одной стороны, она вроде была родственницей, с другой — незнакомкой.

— Не проще ли было бы собрать все крючки вместе?

— Да, действительно, — согласился Эрвин. — Что поделаешь, я человек абсолютно непрактичный.

— Дело не в практичности, а в отсутствии технического мышления, — возразила Эрна. — Практичность — это нечто другое.

— Что именно?

— Например, умение обращаться с деньгами.

— Да, с этим у меня более или менее порядок, долгов я не делаю.

— А я с ними в свое время намучилась. Доходы были нерегулярные, иногда удавалось заработать сразу относительно большую сумму, я ее быстро растрачивала и потом почти голодала. Только постепенно научилась вести хозяйство. Сейчас этих проблем уже нет, теперь я получаю зарплату.

Эрна подчеркнула слово “этих”. Означает ли это, что теперь у нее другие проблемы, подумал Эрвин, но спросить постеснялся, а сказал вместо этого:

— Если я правильно помню, вы художница?

Краем глаза он заметил, что Эрна покраснела.

— Художница — это слишком сильно сказано. Художником был мой отец, да-да, он им действительно был. Я всего лишь его уменьшенная копия. Раньше рисовала рождественские открытки, а теперь плакаты для первомайской демонстрации. Как-то ведь надо жить.

Разговор прервался, Эрвин не знал, как его продолжить, и некоторое время они работали молча. Следующие занавески он вешал по рекомендации Эрны и убедился, что так в самом деле удобнее.

Они почти завершили работу, когда со двора послышался шум мотора, и Эрвин, выглянув, увидел, что к мызе подъезжает грузовик, в кузове которого сидят мужчины в пилотках.

— О господи, за кем они приехали? — услышал он испуганный голос Эрны.

— Почему вы думаете, что у них такие зловещие намерения? — прикинулся Эрвин храбрецом, хотя и у него упало сердце: что могло понадобиться красноармейцам в Лейбаку?

— Мою соседку увезли именно так, средь бела дня.

Итак в Латвии дела не лучше, чем у нас, подумал Эрвин, внимательно следя за машиной. К амбарам та не свернула, а подъехала прямо к дому и остановилась. Открылась дверца кабины, и, когда Эрвин увидел, что оттуда вылезает Виктория с младенцем на руках, Петером то бишь, он тихо засмеялся. Его веселость еще более возросла, когда красноармейцы спустили из кузова на землю Вальдека и Монику. Последним слез Арнольд с двумя большими узлами.

— Это моя сестра со своим семейством, — объяснил Эрвин Эрне. — Они должны были приехать на машине другого зятя, но, наверное, не получилось, и они обратились за помощью к Ворошилову. А вы еще боялись, что за кем-то приехали!

Он быстро воткнул последний крючок и спрыгнул.

— Пойдемте, я вас познакомлю с сестрой.

Оказалось, что Лидии пришлось остаться в Таллине, что-то на работе, какие-то срочные дела, потому Виктория с Арнольдом решили приехать на поезде. Они послали телеграмму, но та, как видно, не дошла, и на станции они обнаружили, что их никто не встречает. Добираться до Лейбаку пешком они, конечно, не могли, кроме младенца на руках и двух малышей у них с собой было еще и немало вещей, после дня рождения Виктория с детьми собиралась остаться на мызе отдыхать.