Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Наконец им пришлось разбить лагерь на суше. «Эмпайр Старлайт» пострадал настолько, что на борту находиться стало невозможно. Но они продолжали ходить к нему в шлюпке и латать то, что все больше становилось похоже на их корабль.

Они не хотели сдаваться.

Как и в случае с Мозесом Хантингтоном, это было невозможно. Противоестественно. Но стало возможным, и каждый, кто слышал их историю, стискивал зубы и расправлял плечи.

И вот теперь еще Харальд Синезубый [69] Харальд I Синезубый (930-е — 986?) — король Дании и Норвегии. Разработанная датчанами беспроводная технология для объединения электронных устройств была названа в его честь — Bluetooth. .

Мальчик, рожденный в море, полном подводных лодок, торпед, глубинных бомб и тонущих моряков, в море, где все шло ко дну, и только он один всплыл, там, где жизнь других заканчивалась, а его жизнь началась.

Когда он очутился на палубе и затих, все сочли его мертвым. Но он был жив. Кнуд Эрик перерезал пуповину, они завернули ребенка в шерстяные одеяла и решили, что через пару дней мальчик отправится туда, откуда пришел, — в море. Но он выжил.

Датчане, ходившие на «Нимбусе», окрестили его Харальдом Синезубым. Раз на борту имелись Вальдемар и Абсалон [70] Вальдемар — имя четырех датских королей. Абсалон (1128–1201) — епископ, основатель Копенгагена. , отчего же не быть еще и Харальду Синезубому? Датчане были в меньшинстве, и в итоге его, конечно же, прозвали Блюгусом.

Под этим именем он и превратился в миф. Как Мозес Хантингтон и «Эмпайр Старлайт». А общего у него с ними было то, что, в сущности, он ничего не сделал, просто явил чудо. В его случае — с самым первым вздохом.

Мать, придя в себя, не стала возражать против имени. А в себя она пришла быстро. Новоиспеченные матери — выносливые существа. Кстати, она тоже оказалась датчанкой, хоть лицом и не похожа. Ее бабушка и мать были родом из Гренландии, а эскимосы тоже своего рода датчане. Бабушку называли «кивиток», что означало изгой, чудачка, она в одиночестве бегала по материковому льду и не желала знаться с другими людьми. Но потом все же пришлось, да еще как. Он был датчанином, пожилым художником, дочь свою никогда не видел. Та вышла замуж за канадца по фамилии Смит.

Они сидели вокруг женщины, образовав полукруг. Она лежала в койке в капитанской каюте, меньшее казалось неподобающим. Но почетным-то гостем был Харальд Синезубый, который спокойно спал у материнской груди, как будто родился на свет самым обычным образом.

Когда рассказ дошел до Смита, Кнуд Эрик наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо матери Харальда Синезубого.

— Мисс София? — произнес он с сомнением.

— Меня так больше никто не называет. Ни миссис, ни мисс, хотя я, кстати, не замужем. Но это к делу не относится. А имя осталось при мне — София Смит, да, это я.

— Литл-Бэй? — сказал Кнуд Эрик.

Не потому, что сомневался. Просто не знал, что еще можно сказать.

— Да, Кнуд Эрик, я тебя узнала. Представляться не обязательно. На прощание ты обозвал меня дрянной девкой. Все такой же красивый мальчик. Подрос. Но и тогда вроде был не слишком мелким. И глаза — глаза все те же.

— Я думал, ты умерла, когда пропала.

— Наверное, стоит объясниться. Я тогда совсем свихнулась. Хотела посмотреть мир и сбежала с моряком. Он скоро от меня устал, а я — от него. Тогда я сама стала моряком. Была стюардом на «Хоупмаунте».

Она обвела всех взглядом:

— А где остальные?

— Кроме тебя, никто не выжил.

София посмотрела на Харальда Синезубого, провела пальцем по его лицу. По щеке сбежала слеза.

— Это Кнуд Эрик… — начал было Антон.

Она посмотрела на Кнуда Эрика:

— Я предсказала тебе когда-то, что ты утонешь. Чтобы покрасоваться. А ты меня спас.

— Еще успею, — ответил он. — Утонуть, я имею в виду.

Кто отец Харальда Синезубого, София не рассказала, но непохоже, чтобы кто-то придавал этому значение. Однако им не был погибший моряк с «Хоупмаунта», как они сначала думали, и все решили, что Харальд Синезубый является плодом одной из тех многочисленных случайных встреч, на которые так богата война. Она заверила их, что не планировала рожать в открытом море во время похода в конвое по одному из самых опасных военных маршрутов. София рассчитывала вернуться в Англию до наступления срока, но «Хоупмаунт» застрял в Мурманске на пять месяцев, и, выбирая между русским госпиталем и морем, она предпочла последнее.

София стала помогать Дункану и Хельге в кают-компании. Кочегар сколотил для Харальда люльку. Херман, если только его не посылали нести дозор на носу, обычно сидел в кают-компании, и если не сгибал руку, заливая в горло водку по своему доморощенному научному методу, то использовал «дрочилку», чтобы мягко качать колыбельку. Олд-Фанни и Блютус, уродливый идол войны и крошечный росточек упрямой, исполненной надежды жизни, были средоточием корабельной жизни.