Йоханнес Йенсен - Деревянные башмаки помещика

Я никогда не рассказывал вам про мудрого пастора из Коурума? Вы наверняка видели старую надгробную табличку на хорах коурумскои церкви. Она из жести и изображает вроде как бумажный свиток, перевитый терновым венцом с малюсенькой косой наверху. Табличка сильно заржавела, но надпись различить можно, особенно если знаешь наперед, о чем речь. Она установлена в память об Эммануэле Повельсене, пасторе и владельце поместья Кнуструпгор. Старики еще помнят рассказы про него. Вообще-то, при жизни его звали господин Манволь. А поместье ему досталось необычным путем.

Вот что про это рассказывают. Господин Манволь был пастором в Коуруме. Человек он был незлобивый, тихий, и притом отличался большой ученостью. Говорят, что школу в Копенгагене он окончил с отличием. Память у него была что бездонный колодец; он мог без запинки перечислить всех пасторов во всех приходах по всей стране, мог сказать, сколько лет они правили свою должность, где родились, и назвать их всех по именам. Это ж какую голову надо иметь, чтобы все это запомнить!

Но в мирских делах он мало что смыслил, да и ждать этого от него не приходилось. Говорили, что все хозяйство держалось на мадам, хотя и то сказать, какое там хозяйство было в этом жалком, нищем приходе! Пастор был человеком чересчур добрым, мадам была сущая мегера. Рассказывали, что это мать господина Манволя приискала ее сыну в супруги, чтобы у того была дармовая экономка. Врать не стану, но люди поговаривали, будто пастор вообще чурался женщин. И будто в тот вечер, когда они вернулись домой после венца, пастор с плачем убежал на чердак и спрятался там, вне себя от страха, что невеста может покуситься на него.

С тех пор они жили на разных половинах. Правда, сам-то я не больно в это верю. Не сомневаюсь, что пасторы свое дело знают, не зря же они всегда бывают окружены многочисленным потомством. А не то при них непременно должен быть кто-то, кто помогал бы им выполнять эту их обязанность. Для того они, видать, и держат при себе иной раз капелланов. Господин Манволь был, как я уже сказывал, человеком доброты необычайной. Он готов был раздать все, что имел. Он ублажал кошек, собак и прочую живность, точно они были ему близкой родней.

Даже навозному жуку он старался сохранить жизнь. Ну, что до жука, так ведь у того тоже черное одеяние! Не однажды бывало, что пастор, отправившийся в поездку по приходу, останавливал коляску посередь дороги и кучер, усевшись на корточки перед лошадьми, начинал ковыряться в колее. Видя такую картину, народ с ухмылкой говорил, что не иначе как дело тут в навозном жуке, которого господин Манволь углядел в колее и теперь опасается раздавить колесами.

Вот такой это был человек.

Рассказывают, что был у господина Манволя работник, продувная бестия, и этот малый однажды задумал сыграть с хозяином злую шутку.

Пастор вел войну с кротами. Тут, сдается мне, он поступал не по справедливости, потому что уж кто-кто, а кроты наверняка сродни пастору. У крота такое же черное одеяние, он тоже наполовину слепой и к тому же, говорят, шибко ученый. Но как бы там ни было, а пастор задумал истребить кротов, которые портили ему грядки. Ну и вот, пастор объявил, что работник получит два скиллинга за каждого убитого крота, которого ему принесет. И вот работник явился к пастору в кабинет с огромным кротом, получил причитающуюся награду, и пастор выбросил дохлятину в сад. На другой же день работник опять принес убитого крота, на третий опять, – и так продолжалось целую неделю, пока крот не начал смердеть.

И все-таки пастор принял этого крота еще разок-другой. Но бесстыжий малый не угомонился. Постепенно дух от падали пошел непереносимый. Парень брезговал касаться крота руками и стал таскать его на веревке. Пастор почувствовал что-то липкое на пальцах и принюхался к кроту. Он призвал работника к ответу, и тому пришлось признаться, что он все время приносил одного и того же крота. И вы думаете, ему за это досталось на орехи? Какое там! Уж больно добрым человеком был пастор Манволь. Но над этой проделкой работника люди немало потешались.

Вот так-то. Впрочем, иной раз и глупая голова может сослужить службу человеку. Хоть пастор и натерпелся сраму, но чему-то он, видать, обучился в школе, потому что в конце концов пастор оказался тем, кто смеется последним.

В те годы, когда господин Манволь был пастором в Коуруме, там жил владелец поместья Раннхольм.