Елена Радова - Сука

– Ольга, только молчи, я сам разговаривать буду, – взглянув на нее, предупредил Игорёк.

– Ну, здравствуйте, чего это прикатили – не ближний свет, я и сам к вам на днях собирался.

– Здравствуй, Женёк, – миролюбиво отозвался Игорь. – Мы можем прямо сейчас рассчитаться, видишь, и Света приехала, печать и приходные ордера привезла. Так сказать, обслужим тебя на дому.

– Так у меня сейчас денег нет. Машина сломалась, запчасти пришлось новые купить, сам ремонтирую.

– Ты все колеса продал?

– Конечно.

– Так там на новую бы хватило.

– Умный какой. А жить на что? – воинственно спросил Кашаев. Вопрос о возврате денег для него, похоже, теперь вообще не стоял. От такой наглости Ольга едва не задохнулась.

– Нам-то деньги отдавать собираешься? – вторя ее мыслям, ласково и медоточиво спросила Света.

– Не сразу, давайте до Нового года потерпим.

– Это нас не очень устраивает. Ты на какую сумму резину взял?

– На триста двадцать тысяч. Да расплачусь я с вами перед Новым годом. Вы мне еще колес дайте, чтобы было с чего крутиться.

Вот хам! Он, наверное, всех за идиотов считает. Или издевается? – внутренне клокотало в Ольге.

– Не можем мы дать резину, пока не погашена старая задолженность. Мы ведь под учредителями работаем, ты знаешь. Крутой народ нами заправляет, и щедрости нашей они никогда не поймут, – как больного, увещевал Кашаева Игорь.

– Тогда ждите, – пообещал невозмутимо Женёк.

– Извини, пожалуйста, а дом этот чей? – еле совладая с собой, решилась спросить Ольга.

– А-а, это все... – он окинул взглядом многочисленные дворовые постройки, – это все – жены. У меня-то нет ничего.

– Очень хорошо, с ней у нас и договор заключен. Давай веди свою вторую половину – с ней говорить будем.

– Нельзя ей волноваться. Да и при чем здесь она, если по-честному? Старики тоже ничего не знают. Им вообще волноваться нельзя – они сердечники.

– Понятно, наши волнения тебе неинтересны, если не сказать больше, – прокомментировала Ольга.

Кашаев посмотрел на нее отсутствующим взглядом и ничего не ответил.

Несолоно хлебавши, зато с диктофонной записью, из которой четко следовало, что Кашаев имел отношения с их фирмой, вернулись они домой.

К вечеру позвонил Романов:

– Был у тебя Женёк?

– Мы у него сами в гостях побывали. Вот, доложу тебе, живет твой Кашаев, как самый настоящий кулак, только батрачат на него жена и ее родители.

– Куда тебя несет?

– Ты сам-то его домину видел?

– На кой она мне? А дома у его родителей был: обычная малогабаритка. Старики над ним всю жизнь тряслись, потому что он у них поздний и единственный.

– Ну, считай, дотряслись. Сегодня с ним разбираться будут.

– Ты чего, к своим обратилась?

– Да я бы с радостью, но не могу – стыдно. Одноклассника-охранника нашла.

– Знаешь, я уж думаю при всем моем хорошем к нему отношении, значит, так ему и надо. Тебя подвел, меня подставил. Сволочь он хорошая.

– Да не то слово, Ген.

– Встретимся сегодня?

Видимо, в голове у него был органчик.

– Я уже высказала свое мнение по этому поводу.

В ночь выпал первый снег.

Об этом чудесном событии Ольга бы не узнала, потому что ночью спала без сновидений, оглушенная коньяком, выпитым накануне вдвоем с Алешиным. Они давно так душевно не сидели, Ольга все рассказывала ему подробности посещения Кашаева. А он слушал, внимательно глядя на нее своими невероятными голубыми глазами. Они все больше светлели по мере выпитого и в конце концов стали цвета перванш.

– Эта история могла произойти только с тобой, – подытожил Коля.

– Да эти истории – сплошь и рядом, как лица с чертами деградации в районе привокзальной площади.

– Не скажи. В нее можно было легко не попасть, ты же обходишь обладателей этих лиц.

– Вот только не надо сравнений. Да и что теперь об этом говорить – все уже произошло.

Телефонный звонок вытаскивал Ольгу из сна медленно и затянуто – так тянут на берег большую стерлядь, чтобы она не сорвалась с крючка. Катанян кричал восторженно:

– Олька, снег! Ты видишь? Первый в этом году снег!

Она стояла на ковре босыми ногами, безуспешно тыкая пальцем в стену в поисках выключателя.

– Я ничего вообще пока не вижу. Подожди, свет включу.

– Да зачем тебе свет – ты к окну подойди. Он искрится.

– И правда... – Она посмотрела в окно. – Здорово. «Любимая удивлена, что выпал снег. Как оправдать его паденье, безудержный его полет? Нет, снег идет не в наступленье: он отступает – но идет!»