Елена Радова - Сука

– Это бедный Шпаликов писал по поводу мартовского снега.

– Да какая разница, Катаняша? Утром он ведь растает?

– Откуда ты знаешь?

– Ангелы зимы нашептали... Все элементарно – снег никогда не ложится на сухую землю. А сегодня целый день было морозно и солнечно. Так что это только репетиция.

– У нас в Армении снег – редкость... Когда были маленькие, так всегда ему радовались.

– Так ты и сейчас не слишком взрослый – взял всех у меня дома перебудил среди ночи.

– А пусть все знают, что выпал первый снег!

– Спасибо за информацию, – поблагодарила Ольга.

– Что там случилось? – спросила из своей комнаты мама.

– Ничего особенного, если не считать, что выпал снег, – ответила Ольга, торопясь на кухню – перекурить.

Дверь в комнату была открыта, она увидела, как мама встала и подошла к окну, открыла створку, выставила на улицу руку. Не так уж много первого снега оставалось ей увидеть в этой жизни.

– Здорово... – сонно протянула из своей комнаты Дашка. – Завтра полушубочек любимый надену.

– Завтра не будет его.

– А кто про снег звонил?

– Даша, ну кто может звонить про снег?

– Мой любимый Катанян?

– Ну естественно, твой любимый, сумасшедший Катанян.

Ольга смотрела в окно, за которым величественно и неспешно падали фантастически крупные снежинки. Путь их на землю был прямой и последний.

Но их было много, одни погибали, чтобы немножко дольше пожили другие, а в результате получилось прозрачное белое покрывало – как громадный оренбургский платок-паутинка. Его хотелось взять и протянуть через кольцо, чтобы проверить качество изделия.

Она вернулась к Алешину, который отправился спать на свое старое законное место. Только там его не было, то есть был он на своем любимом месте – у компьютера.

– Катанян звонил.

– Я понял.

– Снег видел?

– Я хотел предложить – может, на улицу выйдем подышать? Все равно уже сон убежал.

– Не, я лягу его догонять, день завтра неизвестно как сложится. Устала.

– А я выйду.

Уже засыпая, она услышала, как тихонько хлопнула входная дверь, – Алешин ушел созерцать ночную зимнюю сказку. А потом Ольга стала стремительно падать в бездонную яму, всем своим существом противясь этому процессу. Невероятными усилиями остановила это падение. И даже каким-то образом выбралась на ее край. Здесь ее ждал разъяренный Кашаев с перекошенным от злости лицом в угрях, с дочкой, худенькие, слабые ручки которой держали ботиночки. Шнурками поигрывал ветер. Девочка смотрела на Ольгу измученными скорбными глазами, из которых медленно и неспешно падали крупные слезы. Как первый снег.

В это самое время у дома Кашаева вершился суд.

Четыре джипа окружили дом и зажгли фары в режиме дальних огней. Оттуда вывалили накачанные мальчики в кожанках. Водители дружно начали сигналить. Несмотря на шум и свет, ни в одном из соседних домов не видно было и следов жизни. Один из мальчиков подошел к забору и поместил свой толстый палец с огромной безвкусной печаткой на кнопку звонка.

Через несколько минут из ворот неохотно вышел одетый в спортивный костюм Кашаев в домашних тапочках. Он не был удивлен – давно ждал чего-то подобного.

– Козлы ваще, – зло сказал он, – я что, один живу? И свет вырубите. Ослеп совсем.

– Долг отдавать собираешься?

– Нет у меня перед вами долгов. Отсидел свое.

– Не перед нами. Резину на фирме брал?

– Ничего я не брал. Жена только договор с той фирмой заключила. А брать мы ничего не стали – цены не устроили.

– Документы есть.

– А у меня – нет.

– Давай разбираться, как так получилось?

– Разбираться не я с вами буду.

– Кто ж, кроме тебя?

– Да Тельнов, слыхали про такого?

– Он-то здесь при чем?

– Узнаешь. Давай телефоны свои – вам позвонят.

– Значит, так, ждем три дня. На четвертый – по-другому будем разговаривать.

– Ждите, сосунки.

Весь этот диалог Ольге в общих чертах пересказал наутро, когда растаял первый снег, ее одноклассник Серёга.

– Вот попали мы в оборот.

– Это самый худший из всех вариантов, которые я только мог ожидать. Если действительно позвонят от Тельнова, то добра не жди. Но отступать теперь некуда. Скорей всего тебе придется присутствовать на стрелке вместе с моими мальчиками.

– А ты?

– Нет. Мне нельзя с ворьем встречаться.

– Почему?

– По статусу не положено.

– Не понимаю.

– Сказал: нет. А понимать эти вещи тебе не обязательно.

Серёжку как подменили – голос чужой, слова не произносит – выплевывает. После этого разговора на Ольгу черной тучей наплыла апатия, и она подумала: будь что будет, в конце концов. Не смерть же. А страшнее смерти в мире вещи нет.