Леонид Сергеев - До встречи на небесах

Как-то, поминая С. Иванова, я посмеивался над его стремлением к власти. Тарловский меня осадил:

— Перестань смеяться над ним! Он уже покойник.

— Когда мы дадим дуба, пусть смеются над нами, — важно заявил я.

— Но ты ругаешь и Коваля! Хотя, вообще-то я понимаю, — оправдывая меня, он ударился в рассуждение: — Ты злишься, что они рано ушли… Это защита от потери…

В компании Тарловский перемигивается, перешептывается со «своими» (с Кушаком, Ватагиным), думает, делает это незаметно. Ох уж эти шептуны! О чем они шепчутся нетрудно догадаться — то, что не для ушей другой национальности. Попробуй при нем ругнуть евреев — разорется, не остановишь, изничтожит в прах. Даже в нем, лучшем из моих друзей евреев, в котором, по словам Шашина «нет жидовства», национальная жилка чрезвычайно сильна. Здесь он недалеко ушел от Яхнина. Ругай кого угодно, но «богоизбранных» не смей — они неприкасаемые. Он крайне ревностно относится к своей национальной принадлежности. Стоило мне похвалить кого-либо из евреев (например, актера Зельдина), как он непременно бросал:

— Кстати, еврей!

Когда мы с Воробьевым ругали русских (цитировали Некрасова — «Варвары! Дикое скопище пьяниц!»), Тарловский, посмеиваясь, кивал и потягивался, как бы разогревая мышцы; когда же Штокман обругал евреев, среагировал чересчур болезненно — вскочил, заорал:

— Что ты этим хочешь сказать?! — и сжал кулаки, как бы добавляя словам большую весомость.

Как только заходит речь о «демократах» и их вождях, которые, как известно, все евреи, Тарловский опять вскипает:

— При чем здесь евреи?!

Действительно, не при чем — всего лишь устроили два переворота в России (последний на наших глазах). И, конечно, случайно в правительстве Гайдара нет русских, и случайно почти все олигархи евреи, и случайно все телевидение в их руках, и случайно с экранов и со страниц газет обливают грязью русских. Считать все это выдумкой может или полный дурак или подлец, а поскольку Тарловский ни то ни другое, — значит, сознательно выгораживает «своих» (его выдает слишком поспешный выкрик, чересчур стихийная страсть, с которой он рвется в бой). Я был уверен, что именно он (не Коваль, не Кушак, не Яхнин) открыто и честно назовет вещи своими именами (за что уважал бы его в сто раз больше), но где там! — он по-прежнему шушукается со «своими». А я вспомнил своего хорошего знакомого философа М. Мамардашвили, который незадолго до смерти сказал:

— Если грузинский народ выберет президентом Гамсахурдию, я пойду против своего народа.

Как-то, по поводу телепередач, я заметил Тарловскому:

— Вспомни, я всегда ругал русских коммунистов, стоящих у власти, почему же ты молчишь, когда видишь, что творят евреи, когда по телевидению русофобская истерия?!

Он состроил злобную гримасу и, обходя подводные камни, повторил слова Яхнина:

— Не хочу говорить на эту тему!

Такая у нас искренняя дружба с запретными темами.

Не так давно мы с Тарловским выпивали в ЦДЛ и я распекал свой народ:

— У русских подпорчен генофонд, ведь столько лет уничтожали самых лучших, полтора миллиона эмигрировало после революции, и сейчас, особенно в провинции, русские — жалкое зрелище, полуспившиеся люди, процветает воровство.

Тарловский соглашался, поддакивал:

— Все правильно.

А спустя несколько дней, по какому-то поводу я начал прорабатывать евреев; Тарловский стал огрызаться — не просто все переводил на себя, а встал на защиту всего еврейства. В конце концов я сказал, что евреи сами виноваты в появлении антисемитизма (процитировал еврейского исследователя Лурье).

— Так говорят все антисемиты! — заорал Тарловский и швырнул трубку.

Почему-то ее не швырял, когда я пробирал русских! И это он, который на каждом шагу заявляет:

— Я объективен, а ты нет.

Получается, Куприн был прав: «…У нас, в России, можно обругать царя и даже Бога, но попробуй-ка еврея!»).

Но надо отдать должное Тарловскому, когда дело касается литературы, он громит всех, невзирая на национальность — «Юдахин не поэт, а рифмоплет», «у Кушака с Яхниным приспособленческая психология»; и не только литературы — «Розовский с маленькими способностями»; «Постникова говорит, что она из дворян, на самом деле обыкновенная еврейка»…

Однажды Мазнин, всегда опекающий Тарловского («У каждого антисемита есть любимый еврей» — смеется критик Павел Ульяшов, цитируя Гоголя), рассусоливал тему национальностей:

— Марк, ты в Израиле пропадешь, тебя евреи съедят (имел в виду, что тот не от мира сего).