Леонид Сергеев - До встречи на небесах

Выпив и размякнув, мы с Ковалем вначале вели серьезные разговоры о литературе и жизни вообще, затем переходили на второстепенную болтовню… Бывало, подходили знакомые женщины или подсаживались совсем незнакомые и наш малосодержательный разговор приобретал новую окраску; само собой, к выпитому добавляли еще, а если потом ехали в мастерскую Коваля, то брали с собой пару бутылок.

В застолье Коваль не обходился без крепких словечек: он ругался и при классиках и при женщинах — его ругань, повторяю, выглядела живописно. Помню, выпивали с отличным прозаиком, доброжелательным и умным Георгием Семеновым, и Коваль, как всегда расцвечивал разговор матерком; Семенов засмеялся:

— Запиши свои ругательства, мне надо для новой работы.

Не раз мы выпивали с А. Битовым, Л. Щегловым, В. Алексеевым, которые тоже матерились, но у них это получалось топорно, нарочито; рядом с артистичным Ковалем они выглядели лишь жалкими подражателями. Помню, Битов говорил Ковалю:

— У тебя во всех текстах чувствуется присутствие выпивки.

Мой друг, довольный, надувался:

— Х… его знает, как так получается… Но запах витает, точно.

Коваль с Семеновым частенько хвастались, кто за весну (или за осень) настрелял больше птиц (вот лихие удальцы, негодяи! Тоже мне верх мужества!). Как-то сидели вчетвером — был еще внебрачный сын Коваля, который прямо пожирал отца глазами (парень в то время учился в Казани на художника и при встречах Коваль натаскивал его в живописи, хотя самому было далеко до мастера. Позднее парень с родителями эмигрировал в Израиль).

— …Я добыл десять уток, — улыбался Семенов.

— А я, Жора, скажу тебе, взял двух вальдшнепов. Да, взял, — важничал Коваль.

— Десять уток, — муссировал свой успех Семенов. — Птица чувствует охотника. К хорошему человеку сама подлетает.

— Писатели гуманисты называется! Убийцы — вот вы кто, — возмущался я, пытавшийся стать вегетарианцем.

Будущий художник мотал головой, был явно не согласен со мной и продолжал смотреть на отца с восторгом — тот ему представлялся Хемингуэем.

Кстати, вспомнил — мой товарищ, прозаик и священник Ярослав Шипов тоже заядлый охотник; при встрече надо будет у него спросить — как заповедь «Не убий!» совмещается с его увлечением? И вообще, где его христианское милосердие, когда он уплетает говядину и курятину? Как подумаешь, что человек за жизнь в среднем съедает две тысячи животных, становится не по себе.

Особенно прекрасно Коваль держался с женщинами. Помню, как-то «гудели» с девицами и «моя» допекла меня своими глупостями; я, пьяный болван, возьми да брякни:

— Ну какая же ты дурочка!

Девица надулась и стала жаловаться Ковалю, который во всю «обрабатывал» ее подружку. Мой друг засмеялся:

— Не слушай его, дурака! Ты полна ума!

Девица зарделась от счастья и пододвинулась к Ковалю. Я же говорю, в него влюблялись все женщины поголовно.

Однажды Коваль звонит:

— Надо встретиться. Я в нокдауне. Не в нокауте — в нокдауне, но это серьезно.

Оказалось, у него угнали машину. Накануне он подъехал к своему дому с секретаршей, но паркуясь, разбил чужую машину. Нет чтобы прийти к автовладельцу, все объяснить, компенсировать ущерб, он, тупоумный, решил скрыться — поставил машину недалеко от дома. Но наверняка кто-то все видел. Короче, Ковалю жестоко отомстили.

— Я уже переговорил с бандитами своего района, дал им задаток, обещали найти, — удрученно сообщил он мне. — Понимаешь, я слишком засветился. На телевидении, и вообще. Блатные люди так и сказали: «Мелькаешь на экране, а мы таких не любим. У тебя полно денег, еще одну купишь».

На следующий день Коваль позвонил снова. Я приезжаю в ЦДЛ, на веранде он сидит с уголовником из измайловской банды — бритый парень в майке, весь в шрамах и татуировках. Они уже немного приняли. Коваль сразу налил мне и представил:

— Это Ленька, мой друг. А это Коля…

— Кто это? — бандит посмотрел на меня исподлобья.

— Мой друг, Коль, я же тебе говорю. Мой ближайший друг.

— Ему что, тоже тачка нужна?

— Да нет. Он в курсе дела и разбирается в машинах.

— Не нравится он мне.

— Коль, ты что? Брось валять дурака! Ленька мне, как брат, пойми ты это, — и обращаясь ко мне, — Леньк, такое дело, черт подери! Пока машину найти не удается. Коля говорит, задаток надо увеличить. Что ты скажешь?

Когда Коля уехал, Коваль сообщил, что бандит предложил «другую тачку, угнанную» и спросил меня «брать или не брать?». Я, разумеется, отговорил друга. К счастью, через неделю Союз писателей выдал Ковалю новую машину.