Александр Тиранин - Шёл разведчик по войне

Погостили две недели и поехали домой, на работу надо, а Миша остался у бабушки Лийсы ещё на месяц. И они с бабушкой Лизой, так звал её Миша на русский лад, то жили дома, то навещали родственников, бабушка показывала своего внука.

Отношения у них сложились добрые и понимание друг друга было, но теплоты, в то лето, ещё не возникло.

Бабушка Лиза хоть и была замужем дважды, второй муж её, с которым она прожила года три или четыре, соратник деда Якова, рано умер от болезней, полученных ещё в царских тюрьмах, но любила, видимо, одного только деда. И не только любила, но уважала его и гордилась им.

Дед Яков, Яков Мартинович Метсяпуро, был революционером, воевал за установление в Карелии советской власти и погиб в начале мая 1918 года во время подавления Рабочей революции. Его расстреляли немецкие интервенты, призванные финляндским правительством на помощь. Бабушка Лиза никогда не рассказывала о нём на ходу или за каким — то делом, но обязательно помывши руки и сидя за столом. Говорила, что по характеру дед Яков был человек спокойный, но несправедливости не терпел. Показывала Микко фотографии деда, его документы, дала прочитать две выписки из донесений царских чиновников, которые она, возможно и не без риска для себя, сохранила в буржуазной Финляндии.

Из рапорта петербургского уездного исправника петербургскому губернатору о требовании крестьян к помещикам — владельцам имения «Вартемяки» отдать им помещичью землю.

28 мая 1907 г.

Секретно.

С давних пор крестьяне Вартемякской волости 4–го стана СПБ уезда пользуются лесными угодьями имения «Вартемяки» наследников графа Шувалова, арендуя определённые участки для выгона рогатого скота по 1 руб. за десятину в лето.

Ныне крестьяне деревень: Рохма, Киссолово, Агалатово, Верхние и Нижние Станки Вартемякской волости предъявили разные претензии относительно выгонов, отказались устраивать изгороди и потребовали отдать им под выгон всю лесную площадь имения.

Среди подстрекателей замечен быв. крестьянин деревни Верхние Станки Яков Мартинов Метсяпуро в настоящее время не являющийся жителем ни одной из названных деревень.

Исправник (подпись неразборчива).

Из представления земского начальника 3–го участка Петербургского уезда петербургскому губернатору о революционной агитации среди крестьян.

8 сентября 1907 г.

Совершенно секретно.

До сведения моего дошло, что крестьяне Куйвозовской волости деревни Леушкомяки Григорий Салака, деревни Лесколово Абрам Степанов Тироне и деревни Хиримяки Абрам Андреев Иване подстрекают население на сходках к неповиновению властям и неплатежу повинностей по обязательному окладному страхованию; последствием этого был отказ крестьян некоторых деревень (наприм.: Керроского общества) принять платёжные книжки; кроме того, благодаря их агитации, волостной сход приговором от 25–го января 1907 года Љ3 уменьшил незаконно жалованье всему составу волостных правлений и суда, а равно писарю.

Приставом задержан бывший крестьянин деревни Верхние Станки Яков Метсяпуро виновный в подстрекании крестьян к неповиновению властям и в распространении среди населения уезда прокламаций «Всероссийского крестьянского союза». В доме, где арестованный нанимал комнату, найден револьвер с патронами, на содержание которого Метсяпуро не имел разрешения.

Земский начальник 3 участка СПБ уезда (подпись неразборчива).

— Дедушка из под ареста бежал и целый год жил на нелегальном положении, — не без гордости добавила бабушка Лиза, забирая у Микко выписки. — Тогда Вейно, твой папа, был совсем маленьким, шестой год ему шёл. А потом, по заданию Партии дедушку направили в Петрозаводск. В семнадцатом году летом я к нему переехала, а дети остались в Петрограде. Варя к той поре замуж вышла, а Вейно в паровозном депо слесарем работал. Пробовали его к революционной работе привлечь, но он ничем кроме машин и техники не интересовался, книжки читал только про автомобили, паровозы да аэропланы.

Бабаксинья и бабушка Лиза совсем не были похожими, даже внешне.

Бабаксинья высокая, полная, одним словом — большая. Спокойная и ходила степенно. Особенно после того как поправилась больная нога и она сменила своего «коня» — клюку на высокий, чуть не до плеча, посох. Некоторые из деревенских даже Марфой Посадницей пробовали её наречь, но прозвище не привилось, потому что не было в ней властности и желания судить или навязывать своё мнение. Приходящим к ней посоветоваться о житейских разладах и неурядицах, она говорила, что человек слаб и надо быть снисходительнее к людям, многие — де и рады бы других не обижать, да совладать с собой не могут, срываются. А лучше всего поискать свою вину в происшедшем, потому что при всяком раздоре виноваты обе стороны, а больше виноват тот, кто умнее и добрее, у него больше возможностей ссору предотвратить.