Росен Босев - Дни, что нас сближают

С лестницы донесся смех моей маленькой умницы.

Смех ребенка и холодный душ освежили меня. Пора было идти на работу. Но сначала я позвонил юристу Н. и сказал, что подыскиваю себе другое место. Договорились встретиться в кафе «Кристалл».

После обеда я съездил в окружной центр и к ночи был уже в Софии. Беготня по знакомым заняла у меня все воскресенье. Труды мои не пропали даром. В понедельник я уже звонил Елене, чтоб сообщить о новом своем назначении. Однако Елена вдруг категорически отказалась переезжать в окружной центр. Напрасно я говорил о квартире, о более высокой зарплате, о должности, обеспеченной ей в городской прокуратуре. Елена плакала, умоляла не срывать ее с обжитого места. Я просто не знал, что сказать. Все стремятся устроиться поближе к центру, одна моя Елена и слышать об этом не хочет. Конечно, она родом из Странджи, да и школьные ее годы прошли в городке Б., но что из того? Сколько ее земляков с радостью бросают все и уезжают из родных мест! Но почему, почему? — недоумевал я. В ответ Елена только стонала в трубку, да так, словно я покушался по крайней мере на ее жизнь. Нет! Нет! — всхлипывала она, и мне стало ясно, что по телефону я ничего не выясню. На свой страх и риск я все же оформил перевод, но, когда вернулся, Елена встретила меня с тем же отчаянием. Вот уж не думал, что у моей жены столько упорства. Она готова была на развод, только бы не уезжать в окружной центр. Якобы из-за детей. Можно подумать, что там нет ни школ, ни детских садов.

Само собой, без помощи друзей из моей затеи ничего бы не вышло. Как я им теперь объясню свой отказ? Не говоря уж о том, что я больше никогда ни за чем не смогу к ним обратиться. А это значит, что я, по существу, навсегда отказывался от всякой возможности роста, хоронил себя в глухой провинции. Хватит ли у меня сил все это выдержать? Я был просто в ярости. Мелькнула даже мысль все бросить и начать сначала. Новая жена, маленькие дети. Все сначала… Но зачем? Мне так хорошо с моими. Я знал, что ни с кем и никогда мне не будет лучше.

Через несколько дней я со скоростной почтой отправил в Софию свой отказ. Без всяких объяснений. Разыграл в суде небольшой скандальчик и ушел оттуда. Найти другую работу оказалось вовсе не трудно. Вскоре я уже был юрисконсультом на самом крупном предприятии городка Б. Стал больше зарабатывать, купил машину. Пользовался уважением и не отказывался от выпадавших на мою долю благ. Постепенно я выбрался из опутавших меня за восемь лет сетей и начал запутываться в новые. Перемены благотворно отразились и на моем сне. Не было никакой луны, и вечерами по стенам уже не ползали морские чудовища и насекомые. Я был бодр и как никогда работоспособен. По воскресеньям мы вместе с детьми отправлялись в далекие прогулки — мимо виноградников до самого монастыря. Я уже ловил себя на том, что думаю о здоровье, о диете. Жизнь шла своим чередом. Елену хвалили в суде, девочек — в школе. Постепенно я забыл обо всем, что когда-то так меня мучило. Кошмар кончился: я словно бы впервые увидел окружавших меня людей, чувствовал, что быстро мужаю. Елена слегка пополнела. Однажды она решилась и заявила мне, что с моей стороны нехорошо пропадать целыми ночами и что это ей надоело. Ночами? Где бы я ни был, ночевать я всегда возвращался домой. Пусть записывает, если хочет. Елена стала раздражительной, жаловалась на бессонницу. Странно. Я посоветовал ей обратиться к доктору Рашкову — безрезультатно. На тумбочке громоздились голубые и зеленые таблетки — швейцарские, немецкие, — добытые за валюту, через знакомых.

Может, она просто устала, думал я. А может, чувствует, что в нашей жизни чего-то не хватает. Чего? Я и сам этого толком не знал. Нет, знал! Я не слишком долго сердился на нее за отказ переехать в окружной центр. Наоборот, даже сам старался найти оправдание ее упрямству. Но все время жестоко, словно бы со стороны, наблюдал за ней. По какому праву? — спрашивал я себя. Неблагодарный, эгоист. Ты даешь ей несравненно меньше, чем она тебе. Неужели в каждой семье вот так же преступно растрачивается нежность? Или я просто-напросто отвратительное исключение? Но тогда — выдержит ли Елена?

Я не спал. Мыши шуршали на чердаке, за стенами. Казалось, стоит мне забыться сном, как стена треснет и все эти лапки с острыми коготками побегут по моему лицу. Я уже чувствовал, как они царапают мою кожу, ощущал отвратительное прикосновение хвостов, мягких животиков… И тут впервые донеслись до меня те глухие звуки. Елена? Плачет? Или просто бормочет во сне?