Ольга Бешлей - Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник)

Я вскочила с кровати, открыла шкаф, вытащила коробки со старой техникой. Ноутбук этот уже почти не работал, и мне с трудом удалось его загрузить. Папка со злосчастными фотографиями была запрятана так, что на ее поиски ушел целый час. Наконец я все удалила.

Стало как будто легче. Спрятав компьютер в коробку, я вернулась в кровать. Фотографий было немного жаль. Мы с подругой сделали их на четвертом курсе, и я, пожалуй, никогда не была такой взрослой и красивой, как на тех карточках. С таким прямым, спокойным взглядом, словно стоять с голой грудью для меня – обычное дело. Хорошо, что где-то у меня еще лежит диск.

Черт.

Следующий час я искала нужный носитель.

Перерывая коробки, я обнаружила какой-то пыльный пакет. В нем были мои школьные вещи. Мне вдруг пришло на память, что во время обыска у кого-то из оппозиции следователи забрали школьные тетради. Я запустила руку в пакет и достала тетрадку по русскому за пятый класс. Наугад открыла ее. Наверху страницы было выведено салатовой ручкой: «Диктант на Ъ и Ь». Под заголовком толпились слова «булон», «шампинон», «компанон». Двойка.

Я вспомнила вдруг, как смеялась над этим диктантом мама. Человек за массивным столом тоже засмеялся, откинувшись на стуле: «Смотри, Вась, булон, шампинон, компанон, аха-ха-ха-ха!» Из-за спины его вдруг возникла какая-то тень и тоже затряслась от смеха.

Мне стало противно. И глупый этот трогательный диктант вдруг показался интимнее снимков от гинеколога, которые я уже отложила в отдельный пакет. Я достала чемодан и сложила туда медицинские документы и школьные тетради. Решила, что на следующий день отвезу эти вещи кому-нибудь из друзей. Дошла очередь до рабочих блокнотов. Все они вдруг показались мне ужасно компрометирующими: слова «Путин» и «Навальный» на каждой странице, телефоны источников, какие-то схемы и графики, данные соцопросов, фразы «хочу спать» и «все заебало» в уголках страниц.

До пяти утра я выписывала важную информацию и сохраняла ее в Облаке, а затем рвала страницы блокнотов на мелкие кусочки. В какой-то момент мне представился человек в синем кителе, который пинцетом соединял клочки бумаг, но я волевым усилием заставила себя выбросить эту картину из головы.

Снова легла в постель. Сон долго не шел. Я ворочалась. Смотрела в окно. Слушала шорохи. Наконец задремала. Снилось что-то тревожное. В седьмом часу утра я проснулась с мыслью, что ФСБ не должно узнать о моей влюбленности в преподавателя на четвертом курсе, в актера театра «Сатирикон» – на первом курсе магистратуры и в книжного мистера Найтли, к которому я неравнодушна по сей день.

До восьми часов утра я измельчала бумажные дневники.

В девять человек в кителе достал из корзины с одеждой мои кружевные трусы и сказал: «Вот оно, грязное белье оппозиции». Я загрузила стиральную машину.

Между тем пакет с мусором рос.

Когда-то я прочла в одной статье с советами по уборке, что, если ты хочешь избавиться от всего ненужного, ты должен брать в руки каждую вещь, смотреть на нее и задавать себе вопрос: «Чувствую ли я радость от обладания этой вещью?»

Готовясь к гипотетическому обыску, я представляла, как чужой человек трогает мои вещи, и спрашивала себя: «Чувствую ли я ужас?»

Я выбросила хэллоуиновский костюм школьницы, фейковые сапоги от Chanel, гейскую порнографию и нераспечатанный диск с какой-то странной записью Шевчука по истории России. Все это давно надо было выбросить, но теперь эти вещи были не столько лишними, сколько тревожными. Каждая вещь обрела новый смысл.

Я вымыла полы, полки. Разобрала стол.

Наконец, все было кончено.

Все было чисто.

Все было пусто.

В комнате гулял сквозняк, последняя пыль оседала на солнце. По влажному полу мело холодной струей. Мне стало вдруг очень зябко. Я вспомнила, что где-то в ящиках комода лежали шерстяные носки. Открыла наугад самый нижний, поворошила забытую там одежду и вдруг рукою нащупала что-то большое, твердое и бархатистое.

Волоски на руке встали дыбом, когда я вспомнила, что именно там лежало.

Человек в синем кителе, ухмыляясь, запустил руку в ящик и, присвистнув, вытащил из одежды огромный розовый хуй с кнопками .

– Это не мой, – сказала я.

Человек нажал на кнопку. Хуй агрессивно задергался.

– Кто ж дома чужие хуи хранит? – справедливо заметил посетитель.

Этот член был подарком лучшей подруги на мой день рождения, который я, смущенная и растерянная, засунула от греха подальше. И вот он явился. Огромный, длинный, возмутительно розовый. Гордый, как меч джедая. Экскалибур современной девы.