Юй Хуа - Братья

— Эй, у тебя что, помер кто-то?

Мужик с тачкой взорвался.

— У тебя, мать твою, помер! — проревел он.

Тот человек остолбенел:

— Ты чего?

Тогда мужик с тачкой снова проревел:

— У тебя, мать твою, помер!

Тот, кто спрашивал, позеленев, молча скинул майку, оголив мощный торс. Потом он вскинул правую руку и, тыча указательным пальцем в мужика с тачкой, прохрипел:

— Мать твою, давай повтори, что ты сказал. Если посмеешь сказать такое еще раз, то я тебя тоже уложу в тачку, понял?

Высказавшись, он не удержался и добавил:

— Станет вам эта тачка двуспальной кроватью…

Мужик с тележкой оттолкнул от себя ее ручки и усмехнулся:

— Ну, станет двуспальной, все одно с твоими покойничками.

Сказав это, он подошел к тому человеку вплотную и проорал ему прямо в лицо:

— Слушай, хрен такой: чтоб все у тебя сдохли к едреной фене!

Тот человек вскинул кулаки и ударил мужика с тачкой в челюсть.

Тот зашатался, как пьяный, и даже накренился на сторону. Когда он снова встал ровно, противник пнул его ногой и повалил наземь. Потом набросился на него и врезал ему по лицу раз пять.

Дети, плача, отошли уже далеко вперед. Они обернулись и увидели, что мужик, который вез тачку, лежит придавленный на земле чуть не без сознания. Тогда Сун Ган с криком бросился обратно, и Бритый Ли сделал то же самое. Как дикие собаки, дети вцепились зубами в ноги и плечи тому человеку, и он взвыл от укусов. Он бился руками и ногами и наконец сумел сбросить детей с себя. Едва он поднялся, как братья накинулись снова: Сун Ган вонзил зубы в его руку, а Бритый Ли — в поясницу. Они разорвали ему зубами одежду и вцепились в тело. Он дергал их за волосы, бил по лицу, но дети держались намертво. Их зубы цапали его и там, и сям. В итоге здоровенный мужик, такой же сильный, как Сун Фаньпин, завыл, словно свинья на бойне. Кончилось все тем, что тот, кто вез тачку, поднялся с земли, подошел и оттащил детей.

— Хватит, не кусайте больше, — сказал он.

Бритый Ли с Сун Ганом опустили руки и раздвинули сжатые челюсти. Их жертва была вся в крови. Внезапная атака повергла мужика в смятение. Когда они снова пошли вперед, он по-прежнему болваном остолбенело стоял на дороге.

Покрытые ранами, все трое продолжили свой путь. У мужика с тачкой было разбито в кровь лицо. Потом к ним опять подходило много народу, но дети не смели больше плакать, а мужик с тачкой тоже больше не разговаривал. Братья шли, осторожно поглядывая на него, и увидели, как пот прокладывает дорожки по его окровавленному лицу. Сун Ган скинул майку и протянул ему со словами:

— Дядя, возьмите обтереться.

Мужик покачал головой:

— Не надо.

Сун Ган какое-то время шел с майкой в руках. Потом обернулся и спросил:

— Дядя, пить хочешь?

Мужик с тачкой ничего не ответил, а продолжал идти, понурив голову. Сун Ган сказал:

— Дядя, у меня есть деньги, я пойду куплю мороженое.

Тот снова замотал головой и промолвил:

— Не надо. Сглотну слюну и тем обойдусь.

Они в молчании подошли к дому. Братья собрались и уже не плакали. Сун Ган все время оглядывался на мужика с тачкой и пытался его задобрить, поэтому взгляд его всякий раз снова падал на мертвого отца, и он начинал поскуливать. Его скулеж передавался и Ли. Дети не смели плакать в голос, они боялись, что мужик с тачкой станет орать на них. Зажимая рты, они тихонько всхлипывали. Мужик сзади не издавал ни звука. Только когда до дома оставалось совсем чуть-чуть, они наконец-то услышали его внезапно помягчевший голос.

— Не плачьте. А то вы так воете, что у меня у самого в носу защипало, — сказал он.

С ними к дому подошло еще человек десять. Зеваки встали по сторонам и стали безучастно смотреть на происходящее. Мужик с тачкой заметил их и спросил, не могли бы они помочь поднять Сун Фаньпина. Никто не ответил. Больше тот человек с ними не заговаривал, а велел братьям помочь, прижав ручки тачки, чтоб она не опрокинулась. Потом он просунул свои руки подмышки Сун Фаньпину и, обняв его, стащил с тачки. Мужик отволок тело в дом и уложил в комнате на кровати. Он был ниже Сун Фаньпина на полголовы, поэтому, когда тащил его, мужика чуть не перекосило с натуги, словно он волок здоровенное бревно. Его легкие выгоняли воздух с шумом кузнечных мехов. Оттащив Сун Фаньпина на кровать, мужик вышел во двор и долго-долго сидел на лавке, свесив голову и пытаясь отдышаться. Мальчишки стояли рядом, не смея и пикнуть. Отдохнув, он повернулся и посмотрел на толпу зевак.

— Дома есть кто живой? — спросил он.