Юй Хуа - Братья

— Это наш папа или нет?

Курившие на секунду застыли, а потом покачали головами:

— Мы его не знаем.

Дети поднялись по ступенькам и подошли к Мороженщику. Растирая слезы, Сун Ган спросил его:

— Тот, кто лежит на улице, это наш папа?

Хлопнув пару раз дощечкой, тот выпучился на Сун Гана:

— Проваливай!

Ли обиженно сказал:

— Но мы не жевали слюни.

Мороженщик ответил:

— Тем более валите!

Братья, плача и держась за руки, вошли в зал ожидания, чтоб спросить тех людей, что стояли под вентиляторами:

— Кто из вас знает? Человек на улице — это наш папа или нет?

От этих слов народ зашелся хохотом. Все говорили, что на свете, оказывается, бывают и такие придурки, что отца собственного не могут распознать без подсказки. Кто-то, заливаясь смехом, помахал им рукой:

— Эй, мальцы, подойдите.

Дети подошли к нему, и тот человек, опустив голову, спросил их:

— Вы знаете моего папашу?

Братья покачали головами.

— Так кто же знает моего папашу? — спросил он.

Подумав, дети ответили:

— Ты сам.

— Идите, — взмахнул рукой тот человек. — Собственного отца сами узнаете.

Рыдая и цепляясь друг за друга, дети вышли из зала ожидания, спустились вниз и подошли к лежащему на земле Сун Фаньпину.

— Мы-то знаем своего папу. Но у этого человека все лицо в крови, не разглядишь, — плача, произнес Сун Ган.

Тогда мальчики отправились в закусочную. Там была только Тетка Су, которая протирала столы. Они уже были напуганны и, не решаясь войти, стояли у порога. Сун Ган тихо проговорил:

— Мы хотели спросить у вас, но боимся, что вы рассердитесь…

Заметив у порога двух зареванных детей, Тетка Су оглядела их с головы до ног и спросила:

— Вы не побираться пришли?

— Нет, — Сун Ган ткнул в лежащего на улице в пыли Сун Фаньпина. — Мы хотели спросить у вас, это наш папа или нет?

Тетка Су опустила тряпку. Она узнала Бритого Ли. Эта шантрапа малолетняя терлась тут об телеграфный столб, да еще и заявляла, что это к нему половое влечение пришло. Бросив взгляд на Ли, она спросила Сун Гана:

— А как зовут вашего отца?

Сун Ган ответил:

— Его зовут Сун Фаньпин.

Дети услышали, как Тетка Су запричитала что-то невразумительное, похожее на «ой, господи!», «ой, мамочки!» и «держите меня семеро». Умаявшись причитать, она, тяжело дыша, сказала Сун Гану:

— Так он там лежит на улице битый час, я думала, все его домашние уже померли…

Дети не поняли, что она сказала, поэтому Сун Ган продолжил. свой допрос:

— Это наш папа?

Тетка Су, вытирая пот со лба, ответила:

— Того человека зовут Сун Фаньпин.

Сун Ган тут же завыл в голос, приговаривая:

— Я как увидел его, так сразу разревелся.

Братья, плача, подошли к телу Сун Фаньпина. Напуганные их воем, мухи разлетелись. Сун Ган опустился на колени в пыль, и Ли сделал то же. Наклонив головы, они стали внимательно изучать лицо Сун Фаньпина. Кровь на нем уже высохла под солнцем, и Сун Ган стал осторожно снимать кровяные корки. Так он сумел наконец-то разглядеть лицо отца. Обернувшись, Сун Ган удержал руку брата со словами:

— Это папа.

Кивая, Бритый Ли пробормотал сквозь слезы:

— Это папааа…

Стоя на коленях перед автовокзалом, они заревели во все горло, подняв и устремив разинутые рты к небу, и плач их поднимался прямо в небеса. Внезапно он упал, словно надломив крылья, задохнулся, и раскрытые рты надолго застыли без звука. Слезы залились детям в глотки, и лишь с большим трудом они сумели проглотить их. Тогда их рев снова извергся наружу и разнесся в небе оглушительным воем. Братья рыдали, трясли Сун Фаньпина и вопили:

— Папа, папа, папа…

Сун Фаньпин не показывал ни малейших признаков жизни. Братья не знали, как быть. Бритый Ли сквозь рев крикнул Сун Гану:

— На рассвете он еще был в порядке, чего вдруг оглох и онемел?

Сун Ган, заметив, что их окружили люди, прокричал в толпу:

— Спасите нашего папку!

Дети обливались слезами, из носов у них ручьями текли сопли. Сун Ган отер их и смахнул назад, так что попал кому-то из толпы на штанину. Схватив Сун Гана за майку, тот человек принялся материться. Тут Бритый Ли тоже решил сморкнуться и угодил ему на шлепанцы. Человек вцепился Ли в волосы. Зажав детей руками, он придавил их обоих к земле, веля им вытереть все своими майками. Плача, братья принялись протирать его шлепанцы и штаны, заливая их новыми слезами. Мужик сначала рвал и метал, а потом растерялся.

— Не надо! Мать вашу, хватит! — твердил он.

Дети обхватили его ноги и вцепились в штанины. Они ни в какую не хотели отпускать его, словно ухватились за спасительную соломинку. Тот человек попятился назад, но они поползли за ним на коленях, рыдая и умоляя его: