Юй Хуа - Братья

Стоя вечерами у закусочной, она часто видела, как Бритый Ли проносился в своем «фольксвагене» мимо. Через два месяца после исчезновения Сун Гана машина Бритого Ли в одно прекрасное утро остановилась перед домом Линь Хун. Ли выскользнул наружу и с улыбкой подошел прямо к ней. От этого она невольно покраснела. Пока Линь Хун соображала, что бы такое сказать, Ли, мазнув по ней взглядом, посмотрел в комнату и произнес:

— А где ж Сун Ган?..

Так он узнал, что Сун Ган отправился куда глаза глядят сколачивать состояние в компании не пойми кого. Ли затряс от злости головой и закричал:

— Вот мудак, вот козлина-то…

Обозвав Сун Гана раз пять разными словами, он рассерженно обратился к Линь Хун:

— Этот полудурок вконец меня расстроил. Идиотище — с кем попало дела водит, а со мной не хочет…

— Да что ты, — быстро ответила Линь Хун, — Сун Ган все равно считает тебя самым близким человеком…

Но Ли уже повернулся и зашагал к машине. Открыв дверцу, он обернулся и с сочувствием посмотрел на Линь Хун:

— Как же ты могла выйти замуж за такого мудака?

Когда автомобиль Бритого Ли укатил прочь по закатной улице, в мыслях у Линь Хун все смешалось. Прошлое нахлынуло водоворотом: молодой Сун Ган и молодой Ли — один высоченный, а другой коротышка, — не отставая друг от друга ни на шаг, затопали по улицам Лючжэни. Линь Хун и представить не могла, что через двадцать лет их судьбы сложатся так по-разному. Хотя Сун Ган уехал из дому, Ли свято блюл свое обещание и каждые полгода переводил на счет Линь Хун сто тысяч юаней. На лечение ушло тыщ двести с лишком, к оставшимся деньгам Линь Хун не притрагивалась, несмотря на то что муж был за тысячу верст от нее и всегда заверял по телефону, что бизнес идет в гору. Эти деньги были нужны и на лечение, и на старость, и в качестве неприкосновенного запаса. Линь Хун знала, что у Сун Гана совсем нет деловой жилки, и боялась, что в один прекрасный день он вернется с пустыми руками. Еще она знала, что рано или поздно оставит фабрику из-за притязаний Куряки Лю и останется безработной, поэтому она тем более не осмеливалась притрагиваться к деньгам. Она бродила по магазинам с одеждой и видела там уйму подходящих вещей, но ни одной не купила.

Когда Линь Хун стояла у входа, «фольксваген» Бритого Ли, пролетая мимо, всегда останавливался перед ней. Окно опускалось, и Ли спрашивал, вернулся ли Сун Ган. Узнав, что еще нет, он всякий раз обзывал его мудаком. Однажды, справившись о Сун Гане, он вдруг заботливо спросил Линь Хун:

— Сама-то как?

У Линь Хун екнуло от такого вопроса сердце. Эти душевные слова от вечно матерящегося Ли заставили ее глаза увлажниться.

В тот самый день, под вечер, Куряка Лю прямым текстом объявил Линь Хун, что в следующем списке на сокращение непременно окажется ее имя и что через неделю это будет официально объявлено. С тех пор как Линь Хун одернула Куряку у себя в цеху, он три месяца не показывался на месте преступления. Но на сей раз директор не вплыл, как привидение, а вразвалочку прошествовал прямо к станку Линь Хун и шепнул ей, что через неделю ее сократят. Он даже не стал ее лапать, а только холодно напомнил, что если она не желает подпасть под сокращение, то после работы он будет ждать ее у себя в кабинете. Линь Хун молча закусила губу, а после работы все так же, с закушенной губой, покатила на древнем велосипеде домой. Перед дверью она замерла, как изваяние. Там ее и застал вопрос Бритого Ли, и Линь Хун расплакалась. Вспомнив о своем унижении, она не выдержала и стала размазывать слезы.

Ли уже проехал мимо, но, заметив, что Линь Хун заплакала, велел водителю притормозить. Он выскочил из машины и закричал:

— С Сун Ганом стряслось что, а?

Линь Хун замотала головой и, растирая слезы, впервые отважилась сказать:

— Не мог бы ты поговорить с директором фабрики…

Ли с сомнением посмотрел на убивающуюся женщину.

— С Курякой Лю, что ли? — спросил он.

Линь Хун кивнула и, поколебавшись секунду, обиженным голосом добавила:

— Не мог бы ты сказать ему, чтоб он оставил меня в покое…

— Вот мудила! — проревел, скрежеща зубами, Ли. — Дай мне три дня, через три дня ты можешь быть спокойна.

Через три дня из уездной администрации прислали человека объявить, что Куряку Лю снимают с поста директора под тем предлогом, что уже три года доходы фабрики неуклонно снижаются. Куряка с каменным лицом собрал в кабинете свои вещи и обескураженно покинул фабрику. Не успел он обнародовать список сокращенных, как сам оказался на улице. Целых два часа во рту у него не дымилась сигарета и, покидая фабрику, он даже не закурил. Старик на проходной, проработавший с ним бок о бок тридцать лет, впервые видел, чтоб у начальника между пальцев не была б зажата цигарка. Работники фабрики ржали, как сумасшедшие, и все твердили, что раз он даже позабыл про курево, то точно душа ушла в пятки.