Юй Хуа - Братья

Услышав это, Бритый Ли застыл, как дурачок. Он и подумать не мог, что Сун Ган окажется таким бесчувственным. Постояв какое-то время в отупении, Ли разразился отборной бранью:

— Сун Ган, ах ты, мудак несчастный! Да ты, мать твою, послушай: ты со мной порвал, так теперь я с тобой порву. Больше ты мне не брат! — Ли стало больно, и он закричал вслед удаляющимся Линь Хун и Сун Гану: — Сун Ган! Мудак! Ты все забыл!

Сун Ган услышал вопли брата, и от этих последних слов на глазах у него навернулись слезы. Молча он покатил прочь, и жена сзади тоже не произнесла ни звука. Сун Ган изо всех сил изображал равнодушие — все ради нее, но Линь Хун никак не реагировала. За поворотом муж шепотом позвал ее по имени. Линь Хун отозвалась и тихо ответила:

— Он ведь из лучших побуждений…

Сун Гану стало еще тревожнее.

— Я сказал что-то не то? — осипшим голосом спросил он.

— Нет-нет.

Произнеся это, Линь Хун обеими руками обхватила Сун Гана за поясницу и прижала лицо к его спине. Он успокоился и сделал глубокий выдох.

— Да будь у него еще больше денег — все равно он помоечник. Тоже мне фифа! А мы, как ни крути, государством обеспеченные, не то что он. Кто знает, что с ним дальше будет, — добавила Линь Хун.

Потерпев сокрушительный провал, Бритый Ли вспомнил о своих верных инвалидах. Он отправился в гражданскую управу к Тао Цину, который вот-вот должен был стать начальником уезда, но сам об этом еще не догадывался. Он как раз ломал себе голову, что делать с инвалидной артелью, приносившей год от года одни убытки. Увидев Тао Цина, Бритый Ли с места в карьер объявил, что покупает инвалидную артель. Сперва товарищ Тао опешил и подумал, взаправду ли все это. Но Ли самым проникновенным тоном заверил его, что четырнадцать инвалидов хоть ему и не родные, но гораздо ближе любых родственников будут. Тао Цин в душе жутко обрадовался: артель давно превратилась в главную головную боль гражданской управы, от которой было невозможно избавиться. Неужели Бритый Ли решился купить ее на собственные деньги? Так Тао Цин с Бритым Ли тут же нашли общий язык и ударили по рукам. Купив артель, Ли полностью перестроил ее и превратил в Лючжэньский НИИ экономразвития, даже табличку сменил. Не прошло и нескольких дней, как он решил, что слово «НИИ» звучит слишком старомодно. Вернувшись из Японии, он переименовал институт в акционерное общество. Табличку опять поменяли на «Лючжэньское АО экономразвития». Потом Ли разослал всем инвалидам приглашение поступить на службу: хромого директора артели он сделал главой корпорации, хромого заместителя — его замом, а всем остальным подобрал должности высококласнных научных сотрудников — с оплатой, как у университетских профессоров. Получив приглашения, хромые были ужасно растроганы. Они поняли, что Бритый Ли собирается взять их на содержание, и, заливаясь слезами, спросили:

— Товарищ директор, а что же мы будем изучать?

— Шахматы, — ответил тот. — Что вы еще можете изучать?

— Конечно, — закивали хромые. — А что будут изучать научные сотрудники?

— Эти-то? — задумался Ли. — Слепые пусть изучают свет, глухие — звук, а вот идиоты? Мать твою, пусть изучают теорию эволюции.

Пристроив своих инвалидов, Бритый Ли нанял двоих ландшафтных дизайнеров из провинциального центра и уйму рабочих, чтоб разбить газон, высадить цветы и соорудить фонтан перед зданием уездной администрации. Так площадка перед администрацией превратилась в главную достопримечательность Лючжэни. Каждый вечер и каждые выходные толпы лючжэньцев со стариками и детьми приходили к зданию и восторгались на все лады. Когда приехало с инспекцией вышестоящее начальство и увидело, что взамен мусорных куч там красуется цветник с фонтаном, даже оно не смогло удержаться от похвалы. Ублажив начальство, глава уезда лично отправился в своем японском костюме навестить Бритого Ли и передать ему благодарность всей уездной администрации и жителей всего уезда. Ли ничуть не выказывал гордости, а, наоборот, стыдливо пожал ему руку и стал мямлить извинения — мол, не надо было, конечно, сваливать перед зданием мусор. Все эти фонтаны и клумбы — просто компенсация за провинность.

Так Бритый Ли превратился в любимчика уездного начальства и стал депутатом от уезда. Через полгода, когда место главного начальника занял Тао Цин, Ли возвысился еще больше и превратился в члена постоянного комитета*. Он все продолжал ходить в рванье и, поднимаясь на трибуну, выглядел, как настоящий попрошайка. Тао Цина это порядком достало, и он указал на собрании, что Ли нужно следить за внешним видом. Едва он закончил, как Ли опять выскочил на трибуну в своем дырявом костюме. Все решили, что он решил публично отказаться от рванья. Но он огорошил публику своим заявлением. Перво-наперво Ли объяснил, почему он одет, как последнее отребье: мол, когда денет нет, нужно бороться с трудностями, а когда есть — тем более. Тыча пальцем в свои обноски, он добавил: