Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

— Sans replique! [72]

— Хотя что-то мне подсказывает, что вы правы. Я давно обратила внимание на вашу поразительную точность расчетов. Да, пока не забыла: в свое время на этой площади установили гильотину и под очаровательные крики ликующей толпы казнили Луи XVI, Робеспьера, Марию Антуанетту и еще с десяток выдающихся личностей.

— Это французы любят: бастовать, ликовать и казнить.

— Лучше и не скажешь. Видите широкую улицу с арочным фасадом, которая уходит в направлении Лувра параллельно садам Тюильри?

— Rue de Rivoli?

— Fidelement [73]. Несколько лет подряд я постоянно останавливалась в отеле в трех шагах от этой улицы и каждое утро бегала кроссы по Тюильри. В кармане всегда позвякивали мелкие евро, чтобы на обратном пути можно было купить капучино и свежий круассан. Незабываемые дни…

— Я понял, чем знаменита эта улица. — Дженнаро аккуратно взъерошил мои волосы, чтобы не задеть травмированный висок. — Болит?

— Да я о нем уже забыла. Rue de Rivoli знаменита не только моими пробежками. Она была названа в честь победы Наполеана над австрийской армией в итальянском Риволи и считалась одной из самых примечательных улиц города. В общем-то это и по сей день так.

— А золотой мост справа от нас?

— Это мост Александра III, который построили в самом конце девятнадцатого века в память о заключении франко-русского соглашения. Он примечателен тем, что однажды в день своего рождения, приблизительно в одну минуту первого ночи, я стояла здесь под проливным дождем и любовалась огнями Эйфелевой башни.

— А зонтик вы выбросили в Сену или по традиции подарили клошару?

— Я его просто не взяла. Если серьезно, то металлическая арка моста соединяет Елисейские Поля и ансамбль Инвалидов, на который мы как раз сейчас смотрим. Проект задумал Людовик XІV, приказавший построить дом для нищенствующих солдат-инвалидов. Приют украшает огромная площадь Эспланады и Собор Дома инвалидов, под золотым куполом которого находится гробница Наполеона. Прах маленького императора перевезли во Францию лишь в 1840 году спустя девятнадцать лет после его смерти, замуровав останки в шесть гробов, сделанных из различных материалов: эбенового дерева, жести, дуба, красного дерева и свинца. Что вам еще рассказать? Собор построил Жюль Ардуэн-Мансар — он также успел увековечить свое имя благодаря работе над Версальским дворцом и Вандомской площадью. Я вот не помню, это он придумал парижские мансарды или нет, — задумавшись, я замолчала.

— Нет. Мансарды придумал его родственник, Франсуа Мансар — баснословно дорогой архитектор. Его услуги были доступны далеко не всем, потому что он любил сносить здания и начинать все сначала в том случае, если промежуточный результат его не удовлетворял.

— Синьор Инганнаморте… Меня не покидает ощущение, что вам известно об этом городе больше, чем мне. И далеко не из книг.

— Мадемуазель, я бы не советовал вам всегда полагаться на ощущения. Так куда мы идем дальше, милый гид? К Инвалидам, в Тюильри? Или так и будем вечно кружить по place de la Concord в ожидании очередной исторической казни?

— Вы не угадали. — Взяв его под руку, я зашагала в сторону ближайшего пешеходного перехода. — Мы сейчас выйдем на rue Royal, которая простирается от площади Согласия до площади Мадлен с одноименной церковью. По пути мы заглянем в один уютный дворик, и я угощу вас вкуснейшим круассаном. А дальше — узнаете.

— Церковь Мадлен — это то самое святое место, где вы страстно клялись перед алтарем вернуться в Париж в одиночестве либо со своим мужем? — Он еле сдерживался, чтобы не засмеяться.

— Да, то самое место. Ну, не сдержала я клятву, и что? Мне, например, перед собой не стыдно. Перед мужем тоже. Как мне может быть стыдно перед тем, кого вообще не существует? Другое дело, если бы он у меня был, а я бы развлекалась с вами в Париже…

— То есть вы бы по-дружески не полетели со мной в Париж, если бы были замужем? — На этот раз смех победил.

— Если бы я была замужем, я бы поставила свечки во всех парижских церквях, чтобы не встретить такого мужчину, как вы. А затем…

— Затем?..

— Я бы задула все свечи. И зажгла новые. Чтобы вас встретить.

— Мадемуазель, какая четкая последовательность жестких решений, — хохотал Дженнаро. — Это и есть rue Royal и знаменитый ресторан «Maxim’s»?

— Знаменитый, вечно забитый пафосными русскими и чудовищно дорогой. Наверное, здесь стоило побывать в начале двадцатого века, повосхищаться Art Nouveau, вельветом, мерцанием бриллиантов и красивыми женщинами, которые были частью уникальной концепции. «Maxim’s» считался одним из лучших ресторанов планеты, который посещали все звезды и сильные мира сего, начиная от Бриджит Бардо, заканчивая Онассисом. На сегодняшний день он не представляет никакого интереса, но это мое субъективное мнение. Если не ошибаюсь, его последним владельцем стал Пьер Карден. Лучше посмотрите на эту улочку, на то, как отражается солнце в витринах… Вы можете себе представить, что в августе 1843 года rue Royal была оккупирована десятками тысяч бабочек? Массовое нашествие, феномен, до сих пор никем не объясненный. Бабочки покрыли фасады домов, тротуары, колонны церкви Мадлен, а на следующий день просто исчезли. Мне бы так хотелось оказаться здесь 12 августа 1843 года! Хоть на секунду.