Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

Простите, синьор Фредерико де Фрейтас. Сэр Бернард Шоу, кажется, уже простил. Кстати, его там напротив ремонтируют.

Под утро мы вышли на улицу. До рассвета оставалось часа полтора, и мадейрские звезды постепенно передавали эстафетную палочку началу нового, полного сюрпризов дня. Остановившись на тротуаре, Дженнаро достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Можно и мне? — попросила я.

— Последняя осталась. — Он выбросил пустую пачку в темно-зеленый пластиковый контейнер. — Я поделюсь.

— У меня дома есть. Господи… как же спать хочется… Может, у меня и покурим?

— К сожалению, я должен ехать.

— Жаль… Я думала, вы со мной поспите. — Я неконтролируемо зевала.

— Хотелось бы. Но в другой раз.

— Ладно… Тогда дайте и мне затянуться.

С аппетитом запустив в небо облако дыма, я застыла с сигаретой в руке, засмотревшись на исчезающее бесформенное кольцо.

— Странно… Раньше мне нравился сигаретный дым, а теперь у меня с ним совершенно другие ассоциации…

— Не хотите бросить курить? — Дженнаро забрал у меня тлеющую папиросную бумагу.

— Пока мне это не мешает. Не мешает теннису, бегу. Но! Если вы будете учить меня овердрафту, я брошу!

— Чему-чему я буду вас учить?

Он так и не успел затянуться из-за прорвавшегося наружу смеха.

— Ну, удар в боксе, который идет снизу вверх… Я же говорила, что если мы выберемся из тоннеля, я займусь боксом!

— Мадемуазель…

Его смех. Особенный смех. Последний раз он звучал так надрывно, когда я предложила Дженнаро половинку картины с голубиной лапкой. Мы стояли рядом, абсолютно голые, смущая вконец растерявшегося сотрудника «Reid’s»…

— Чего вы? Скажите мне… Вы не верите, что у меня получится? У нас бы было общее хобби…

Не оставшись равнодушной, я тоже начала смеяться.

— Получится, Джулия, у тебя все получится… — Он смахивал с глаз проступившие слезы отчаянного веселья. — Джулия, удар, о котором ты говоришь, называется апперкот.

— А я что сказала?

— Овердрафт, — еле выговорил Дженнаро.

— Я так сказала? Это все потому, что мы всю ночь обсуждали банковские дела. Мне точно не помешало бы выспаться. Хотя иногда овердрафт еще больнее, чем апперкот…

— Прекрати немедленно, — Дженнаро погибал от смеха.

— Не могу прекратить… Я напишу об этом в книге, можно? Просто о том, как вы смеетесь… Я ведь могу об этом написать целую книгу… Книгу о вашем смехе… Потому что… потому что это так холодно и жарко одновременно…

— У меня просьба. Вы можете изменить имя?

— Ваше имя в книге?

— Да.

— Нет. Уж больно оно красивое… Разве что фамилию… Я придумаю что-нибудь итальянское. Страстное. Живое. Хотя нет. Какая вам разница? Имя ведь все равно не настоящее. Да?

— Мадемуазель, мне пора ехать…

Дженнаро посмотрел на часы.

— Хорошо. Можно я пройдусь с вами двадцать метров? Вы у церкви машину оставили?

— Да. Но лучше вам идти домой. Джулия…

— Что?

Я бросила взгляд на выглядывающую из-за угла церквушку.

— Посмотри на меня.

— Смотрю, — улыбнулась я.

— Иди домой. Пожалуйста, иди домой и отдохни.

— Ладно, пойду… Невыносимо хочу спать… Вы мне завтра позвоните?

— До встречи, мадемуазель.

На прощание Дженнаро поцеловал мне руку.

Солнце. Оно било в глаза, щекотало ресницы и нашептывало свое несносное «wake up». Соскочив с кровати, я сделала упор на здоровую ногу и медленно поплелась в сторону кухни. «15:37» на микроволновке подсказали, что день уже почти завершился и я проспала добрых десять с половиной часов. Да будет так. Я этого заслуживала. Запустив кофемашину и обнаружив почти разряженный айфон, я бегло просмотрела список звонков и сообщений. Там не было ничего важного, кроме sms от тех немногих людей, которые знали о том, что я улетала на Мадейру. Они были напуганы, потому что новость о португальских пожарах распространилась по всему миру. Ограничившись ответом «Спасибо, все Ок», я переключилась на эспрессо в ожидании звонка от Дженнаро. Когда кофемашина подала сигнал о том, что утру быть, я обхватила пальцами керамическую чашку и поставила ее рядом с лэп-топом, который мирно спал на пресловутом стеклянном столе. Самый простой способ находиться не рядом с тобой — это писать о тебе. Конечно, мне было это известно. Создав новый документ в «Pages», я выбила на клавиатуре «Глава 1. Короли не моего рок-н-ролла». Я взахлеб писала о фейковом Элвисе, о встрече с уэльским курьером Энди, о том, как шагала по гейтам с надписями городов. Я писала о том, что чувствовала, о том, что заставляет меня писать, о наболевшем, смешном, нестираемом и, надеюсь, вечном. Я писала о боли, которая казалась мне такой реальной, о воспоминаниях, которые еще совсем недавно не позволяли сделать правильный шаг вперед, я писала о расставании с зоной комфорта, о жажде и желании что-нибудь изменить, я писала о жизни. Ожидая звонка.