Юля Пилипенко: Голубь с зеленым горошком

Взяв в руки телефон, я вытерла его о джинсы и, сидя на полу, написала последнее сообщение: «Ne me quittes pas». Отправленный в никуда текст расплылся перед глазами, и я изо всех сил швырнула телефон, не задумываясь о его судьбе. Плач перерос в захлебнувшиеся стоны, один из которых был прерван звуком sms-сообщения. Еле поднявшись на дрожащих ногах, я подошла к дивану, собрав все свое мужество, чтобы посмотреть на экран. Это был Жорж. Он написал, что безумно рад, что аренду моей квартиры продлили еще на два месяца. Как раз до окончания визы. Милый Жорж, если бы ты только знал, насколько я сейчас далека от твоей радости.

Я осталась на острове. Первое время я занималась мазохизмом, пытаясь привыкнуть и приучить себя к боли. Много курила, периодически ночевала в «Reid’s», часами рассматривала картину с голубиной лапкой. Я представляла, как он меняет ее ранним утром после ночи, проведенной в музее, представляла, где он сейчас, в каком городе, в какой стране, что делает, чем занимается, каким воздухом дышит. Я специально приходила ужинать в «Cipriani», заказывала «детское» вино, сидела за тем же столиком над обрывом, общалась с Паоло и мысленно тонула в океане. Иногда я встречалась с Жоржем, Франгицией и Мигелем и получала наслаждение от жгучей боли, когда кто-нибудь из них произносил имя «Gennaro». Дженнаро. Дженнаро. Дженнаро… Он был во мне, он был повсюду, жил во всем, что я видела, слышала и о чем писала.

Однажды, выходя из ресторана Роналду, я краем глаза заметила книгу на столике. Цветовая гамма обложки показалась мне знакомой, и я попросила Жоржа меня подождать. Он застыл в дверях, а я вернулась в lounge-зону, чтобы поближе рассмотреть книжку. Я не ошиблась: это была «The History of Modern Art», один в один, как у меня, с изображением неподражаемой уорхолловской Мэрилин на обложке. Женева, книга, самолет, глаза. Твои холодные, холодные глаза. Не удержавшись, я посмотрела, на какой странице оставил закладку последний читатель: Realism, p. 327, EDWARD HOPPER, Room in New York, 1932, oil on canvas. Ну что тут скажешь? Достойный выбор. К тому же, Хоппер очень любил тему одиночества. Мощнейший электрический разряд мгновенно пронесся по всему телу. Комната в Нью-Йорке. Мужчина в белой рубашке слегка подался вперед и читает газету. На нем черный галстук и жилетка от костюма-тройки. Круглый деревянный столик отделяет его от девушки, одетой в элегантное красное платье. Она сидит вполоборота, развернувшись спиной к своему спутнику, и с грустью перебирает пальцами одной руки клавиши старинного рояля. В комнате их только двое, но каждый из них существует по отдельности.

Я ушла с головой в свою книгу — набирала страницу за страницей, главу за главой, вознаграждая себя яркими мадейрскими браслетиками. Готовая глава — новый браслет. К моменту моего отъезда на руке уже было семь штук: голубые черепки, оранжевые кресты, переплетенные ниточки с надписью «LOVE». Дженнаро был прав: в какой-то степени я все еще была ребенком. Ребенком, который любил его больше всего на свете.

Я часто плакала. Плакала, когда сидела на террасе Бернарда Шоу, плакала, когда, гуляя по городу, сталкивалась с обгоревшими домами, плакала, когда смотрела на «Choupana Hills». Как-то я даже умудрилась разрыдаться на глазах у изумленного Жоржа. Часто совершая совместные пробежки, мы выбирали один и тот же маршрут, который пролегал мимо цепочки дорогих отелей. Пробегая мимо «Reid’s», я боковым зрением заметила грузовичок, который сильно выбивался среди оставленных на паркинге машин. Из него как раз выгружали отреставрированный секретер сэра Джорджа Бернарда… Я не смогла сделать вдох и приземлилась прямо на ближайший бордюр.

За несколько дней до отъезда у меня оставалось одно незаконченное дело. Татуировка. Я написала лучшему португальскому мастеру тату, но он был занят на ближайшие две недели. Замотивировать деньгами его было невозможно, поэтому все закончилось примерно так:

— Джулия, я готов поработать сверхурочно, проснуться в пять утра, но вы должны заинтересовать меня идеей.

Заинтересовать его оказалось совсем несложно: «Нельсон, татуировка должна включать в себя фрагмент картины знаменитого художника-кубиста, первую букву имени дорогого мне человека и книгу. Я видела рисунок во сне, как раз перед тем, как перестала дышать во время пожара».

Конечно, он согласился.

В аэропорт меня отвозил Жорж. Джоана заказала мне билет через Женеву, а я не очень-то и возражала. Мне вообще было все равно, когда, куда и через что лететь.