Марк Хэддон - Крушение пирса

Между прочим, именно поэтому многим нравился Гевин, а Сару почти все находили слишком сложной в общении; именно поэтому, вопреки всякой справедливости, мир так часто бывал к Гевину благосклонен, а у Сары на пути возникало множество препятствий. Гевин был воплощением движущей силы и уверенности. Его влекло все новое и интересное, а от старого и чересчур сложного он быстро уставал и начинал скучать. А еще он всегда ухитрялся сделать так, что любой его выбор казался всем и правильным, и благородным.

У Мэдлин все еще побаливало бедро, и Софи осталась дома, чтобы помочь ей с ланчем. Аня уже вполне пришла в себя и встала с постели, хотя из дома выходить ей было по-прежнему страшновато; но она решила пересилить себя и сочла, что в данном случае будет безопаснее, если она отправится на прогулку в большой компании. Все натянули резиновые сапоги и двинулись к церкви, отвечая на приветствия соседей, выглядывавших из-за сугробов точно братья-эскимосы. Чей-то золотистый ретривер наслаждался глубоким снегом — нырял в него, а потом неожиданно выпрыгивал на тропинку и был похож на покрытого шерстью желтого дельфина.

Роберт заметил, что Дэвид тащится сзади, и ему показалось, что мальчишка немного не в себе, — возможно, в Роберте отозвалось эхо его собственного детства, когда его таскали из одной международной школы в другую, где царил бессмысленный гламур и ученики, говорившие на четырнадцати различных языках, были беспредельно одиноки.

— Как дела, дружок? — улыбнулся Роберт Дэвиду, но тот лишь посмотрел на него с нескрываемым презрением юности, и перед мысленным взором первого возник некий странный образ — ребенок, упавший в колодец; любой разговор, который взрослые пытаются завести с ним, совершенно не имеет смысла, потому что колодец глубок, а лестницы у них нет. Этот мгновенно возникший образ будет преследовать Роберта в течение всех последующих лет, когда до него периодически будут доходить сведения о том, что Дэвид неуклонно и «весьма успешно» продолжает свое долгое падение вниз. А вид глубоких снегов всегда будет служить непременным фоном, когда перед глазами Роберта станет возникать маленькое мрачное личико племянника и замкнутые лица его родителей, которые так и не поняли, кому из их детей на самом деле грозила бо́льшая опасность.

После прогулки все, взбодренные свежим воздухом, сняли резиновые сапоги и устроились вокруг кухонного стола на обычный рождественский ланч, состоявший из остатков вчерашнего пиршества, а потому вполне соответствовавший совсем не праздничному настроению присутствующих. Дети и наиболее проворные взрослые успели занять высокие табуреты, а кое-кому пришлось устроиться даже на посудомоечной машине. Но все, держа тарелки на коленях, с аппетитом принялись за еду. Индюк был очень вкусный, и только Мартин пожаловался, что к индюшатине не хватает брюквы и брюссельской капусты. Тартинки с фруктовой начинкой и печенье с драченой вообще пошли «на ура». Все с затаенным наслаждением насыщались, в кои-то веки не чувствуя себя обожравшимися, и пока ни у кого не возникло желания искушать судьбу, хотя бы косвенно упомянув причину, по которой праздничная трапеза проходит в столь необычной обстановке. Наоборот, было негласно решено, что этот рождественский ланч на кухне прошел очень даже мило.

И Гевин, подняв бокал красного «Мальбека», провозгласил:

— Да благословит вас Господь, всех и каждого!

После ланча все принялись дарить друг другу подарки, но и эта обычно довольно напряженная церемония на сей раз прошла без сучка без задоринки (в прошлом году, когда Гевин преподнес отцу в подарок палки для скандинавской ходьбы, это сочли не просто неуместным, но и оскорбительным). Дэвид получил последнее издание справочника ФИФА. Мартин — большую коробку с набором пластинок: все сонаты Бетховена для фортепиано и скрипки в исполнении Изабель Фауст и Александра Мельникова. Сара, правда, в очередной раз предприняла безнадежную попытку расширить культурные горизонты матери и купила ей роман какой-то современной писательницы, который та, разумеется, так и не прочтет и вскоре поставит на полку рядом с граммофоном и ранее подаренными ей книгами, которые Гевин называл «подборкой произведений черных лесбиянок». Лео и Софи, словно в противовес интеллектуальному подарку Сары, привезли множество банок с вареньем из черной смородины, собранной у них в саду. Эти банки с изящно надписанными рукой Ани наклейками хоть и показались в столь торжественный день даром несколько скуповатым, зато их содержимое поедалось с невероятным энтузиазмом. Во всяком случае, подарок Лео и Софи был встречен куда более радостно, чем все прочие подношения (Мартин, например, ни разу даже из коробки бетховенский диск № 4 не вытащил!).