Ирина Борисова: Хозяйка

Или написание рассказа: думаешь-думаешь, ничего не придумываешь, есть вроде какие-то мысли, но чего-то не хватает, отлыниваешь, в оправдание себе берешься за другую работу, потом вдруг что-то еще увидела или услышала, и — вот оно, знаешь, поняла, теперь всего и дел, что записать, но опять оттягиваешь и ходишь кругами, а потом чувствуешь, что все — дальше откладывать некуда, и тут происходит по-разному- иногда, действительно, получается и радуешься, хотя сразу уже задаешься вопросом, а что дальше; а иногда все оказывается ложным, и тогда начинаются мучения: и это никак не закончить, и новое не начать, и, наконец, со скрежетом сдвинувшись каким-то образом с мертвой точки, не ощущаешь уже ничего, кроме усталости и пустоты.

Так и цветы цветут только раз в году, долго готовятся, потом выпускают красивую яркую стрелку, а через пару дней она уже пожухла, а еще через два дня ее, осыпавшуюся, безжалостно срезают, чтобы не мешала цветку отходить и набираться сил.

Да и то, если подумать, никто ведь и не питается концентратом, его кристаллы лишь растворяются в воде в пропорции семь или сколько-то к одному, и ничего не остается делать, как пить этот разбавленный компот.

Конечно, если накатит неудовлетворенность, всегда есть соблазн искусственно повысить концентрацию, во что-нибудь уверовать или подхватить витающие в воздухе идеи, но верится что-то все более и более с трудом, да и не слышно что-то вокруг завлекательных песен.

И, нагулявшись, мы спускаемся на Сенной в метро, где с эскалатора слышим, что внизу играют на флейте. И проходя мимо девушки, музицирующей в пустом вестибюле с серьезным лицом, я думаю: только бы инструмент нормально звучал, а все остальное — уже второстепенные вещи.

Сделать ламповый усилитель не было, конечно, для Гриши целью всей жизни, разговоры о нем начались, наверное, лет десять назад, когда Гриша на юго-западном рынке познакомился с Б., издающим тогда журнал о ламповой технике. Б. несколько раз к нам заходил за материалами для журнала, которые откуда-то имелись у Гриши, он был разговорчивым человеком, много курил, они с Гришей выходили на лестницу, Б. что-то Грише рассказывал, а Гриша слушал. Потом Гриша совершил несколько мало понятных мне поступков — с кем-то договаривался, куда-то ездил, на вопросы отвечал уклончиво, брал ключи от бабушкиной квартиры, я особо не вдавалась, но подспудно чувствовала: что-то он замышляет. Все открылось, когда, приехав с дачи, бабушка обнаружила на шкафу невероятной тяжести вещи — громадных размеров динамики и корпус усилителя, а также несколько старых ламповых приемников. На вопросы Гриша ответил, что, конечно, не сейчас, потому что некогда, но когда-нибудь, когда будет время, он тоже сделает ламповый усилитель и отреставрирует приемники — все детали он уже по дешевке раздобыл, и мы будем слушать дивного качества музыку. Гриша в упоении рассказывал, как звучат в ламповом усилителе басы, какие они густые и бархатные, и что его звучание невозможно сравнить со звучанием самого навороченного современного музыкального центра: даже голос у Гриши звенел, когда он изображал эти хваленые басы и рассказывал про виды усилителей. В доказательство Гриша вскоре повел меня в магазин Hi-Fi на Литейный, где продемонстрировал промышленные образцы ламповой техники и, самое главное, их цены, всем своим видом призывая проникнуться ошеломительной выгодностью его приобретений. Я только спросила, а куда же мы поставим такие огромные колонки, но устыдилась своего вопроса, глядя на Гришино вдохновенное лицо.

Сразу скажу, что, по крайней мере, двух человек Гриша так или иначе втянул в это увлечение: первым был американец Гари, с которым мы в те времена дружили — тема ретро была для меланхоличного Гари волнующей и вдохновляющей, она навевала ему мысли о быстротечности жизни, он с любовью и грустью смотрел на старые приемники, и, уехав в Америку, тоже назаказывал ламп и книг по усилителестроению. Вторым человеком была, как ни странно, бабушка, которая начала беспокоиться, что под тяжестью динамиков провалится пол и обрушится дом, она на полном серьезе уверяла, что ночами слышит треск и что это перекашиваются стены.

Основные помыслы Гриши занимали, однако, металлоискатели: они, в отличие, от ламповых усилителей, были проектом длинным, к тому же коммерческим, они были, если можно так выразиться, законным браком, в то время, как ламповые усилители явились неожиданным романом, взбудоражившим Гришино воображение. В этом романе прозвучала и трагическая нота: Б., увлекший ими Гришу, неожиданно заболел и умер, последний номер его журнала выпускала уже без него его жена, а потом журнал и вовсе перестал существовать. Вслед за журналом с рынка исчезла и палатка с деталями для усилителей — время всякой самодеятельности, кажется, ушло, и все же динамики и приемники по-прежнему хранились на бабушкином шкафу, в то время как Гриша программировал микропроцессоры для металлоискателей, а параллельно вернулся и к высоковольтной технике, с которой, кажется, несколько лет назад окончательно распрощался и на которую снова возник неожиданный спрос.